простыни, – это называется «карфология», все эти мелкие мышечные сокращения не что иное как subsultus tendinum[14]. Это «тифозное состояние». Симптомы возникают на поздних стадиях многих видов заражения крови, не только при тифе. Однако, представьте себе, – он глянул на нее с легкой улыбкой, – я хирург, не терапевт. Что я знаю об этом заболевании? Лишь то, что оно не требует хирургического вмешательства.
Его присутствие не только вселило уверенность в юную монахиню, казалось, оно успокоило море. Солнце, доселе прятавшееся за тучами, внезапно показалось за кормой. Матросы даже выпили по этому случаю, что лишний раз показало, в каком серьезном положении судно находилось каких-то несколько часов назад.
Но как ни гнала от себя эту мысль сестра Мэри, Стоун почти ничем не мог помочь сестре Анджали, да и средств не было. Содержимое корабельной аптечки составлял засушенный таракан – все прочее какой-то матрос пустил в оборот на последней стоянке. Рундук с медицинскими принадлежностями, используемый капитаном в качестве табурета, похоже, попал сюда еще в Средневековье. Ножницы, нож-пила и грубые щипцы – больше в изукрашенном резьбой вместилище ничего полезного не было. На что хирургу вроде Стоуна припарки или крошечные пакетики с полынью, тимьяном и шалфеем? Стоун только посмеялся над этикеткой oleum philosophorum (впервые сестра Мэри Джозеф Прейз услышала его смех, пусть даже глухой и невеселый).
– Послушайте только, – произнес он, – «содержит кафельную и кирпичную крошку, помогает от хронического запора».
Рундук полетел за борт. Стоун оставил только инструменты и янтарную бутылочку Laudanum Opiatum Paracelsi[15]. Столовая ложка этого древнего снадобья – и сестре Анджали вроде как стало легче дышать. «Это разорвет связь между легкими и мозгом», – объяснил Томас Стоун сестре Мэри Джозеф Прейз.
Явился капитан, красноглазый и краснолицый.
– Как вы смеете так обращаться с корабельным имуществом? – Непонятно, брызги слюны или бренди вылетали у капитана изо рта.
Стоун вскочил на ноги, словно мальчишка, готовый к драке, и уставился на капитана. Тот судорожно сглотнул и сделал шаг назад.
– Тем лучше для людей и тем хуже для рыб. Еще одно слово – и я подам на вас рапорт, что вы перевозите пассажиров, не имея на борту никаких лекарств.
– У нас была честная сделка.
– Вы совершаете убийство. – Стоун указал на Анджали.
Лицо у капитана поплыло, будто из него вынули каркас, глаза, нос и губы поползли вниз.
Томас Стоун заступил на дежурство и расположился бивуаком у койки Анджали, отлучаясь только затем, чтобы осмотреть всех и каждого на судне, – неважно, выражал осматриваемый свое согласие или нет. Он отделил тех, у кого был жар, от тех, у кого жара не было. Он завел картотеку, он набросал план кают и пометил крестиком помещения, где находились больные. Он настоял на окуривании всех кают. Тон, каким он отдавал распоряжения, приводил капитана в бешенство, но если даже Томас
Внезапное подскакивание отдельных сухожилий кистей рук вследствие непроизвольных мышечных сокращений.
Настойка опия.
