и принялась оглядываться в поисках пути к бегству, помощи, чего угодно. От высоты у нее закружилась голова, она сняла очки и положила их на стол. Тамата услышала, как разлетелась дверь Гарольда, частый кашель выстрелов, стук падающего тела – и снова бросилась к окну. Дверь ее кабинета медленно отворилась. Долгие секунды ничего не происходило, потом Тамата медленно повернулась лицом к высокому мужчине. Он медлил стрелять из боязни, что пуля вылетит из окна, попадет во что-нибудь и привлечет ненужное внимание. Он пошел бы на такой риск только в том случае, если бы она завизжала. Тамата же молчала. Она видела только размытое пятно, но понимала, что оно велит ей отойти от окна. Она медленно вернулась к столу. «Если уж меня убьют, – думала она, – я хочу видеть кто». Тамата нашарила рукой очки и поднесла их к глазам. Высокий мужчина дождался, когда очки окажутся на месте и на ее лице отразится осознание происходящего. Потом он нажал на спусковой крючок и не отпускал его, пока затвор не выплюнул последнюю пустую гильзу. От пуль Тамата задергалась как в танце; пули рикошетили от стен, стеллажа, сбили с ее лица очки, растрепали волосы. Высокий мужчина подождал, пока ее тело сползет на пол, повернулся и присоединился к своему коренастому спутнику, который к этому времени проверил остальные помещения третьего этажа. Не спеша оба спустились вниз.
Пока почтальон дежурил у двери, коренастый мужчина обследовал подвал. Он обнаружил дверь из угольного бункера, но не обратил на нее внимания. Вообще-то он допустил ошибку, но, с другой стороны, ее можно считать следствием ошибки Уэзерби. Коренастый мужчина нашел и разбил местный коммутатор. Неисправный телефон вызывает меньше беспокойства, чем исправный, но неотвечающий. Высокий тем временем рылся в столе Хейдиггера. Материалы, которые он искал, должны были лежать в папке, в третьем сверху ящике стола, в левой тумбе. Там они и нашлись. Кроме того, он взял со стола конверт из крафт-бумаги. Куском картона, который он достал из кармана плаща, мужчина собрал с пола стреляные гильзы и ссыпал их в конверт. Потом заклеил конверт и подписал его. Писать в перчатках было неловко, но он все равно хотел исказить почерк. Каракули на конверте идентифицировали его как личное послание «Локенвару, Лэнгли». Коренастый открыл камеру наблюдения и засветил пленку. Высокий небрежно бросил конверт на стол миссис Расселл. Потом он и его спутники спрятали свои автоматы под плащами, открыли дверь и ушли так же незаметно, как вошли, как раз когда Малькольм доедал свой кекс.
Малькольм медленно переходил из кабинета в кабинет. Его глаза видели, но рассудок отказывался воспринимать увиденное. Сознание включилось только тогда, когда он обнаружил изуродованное тело, бывшее раньше Таматой. Несколько минут он, дрожа, смотрел на нее. На него волной накатил страх. Надо убираться отсюда, подумал Малькольм и бросился вниз по лестнице. Только скатившись на первый этаж, он восстановил способность думать и остановился.
«Они наверняка уже ушли, – подумал он, – иначе я был бы уже
