Рыжов – звание полковника, однако в действительности значительно уступал ему по статусу. Рыжов руководил отделом, Серов – подразделением этого отдела. Бесспорно, важным подразделением, формально ответственным за любимый проект Рыжова, и все же только подразделением. В обычных для КГБ операциях подразделение Серова обладало некоторой степенью независимости, но только не в случае этой операции под кодовым названием «Гамаюн». Серов руководил ею лишь на бумаге, подчиняясь приказам либо агента по фамилии Крумин, формально находившегося у него в подчинении, либо самого Рыжова, который обыкновенно не снисходил до личного руководства полевыми операциями. Серов терпеть не мог работать между Круминым и Рыжовым. Он знал, что те связаны довольно сложными отношениями и оба отводят ему в операции роль простого инструмента. Случись что, обвинят в этом и накажут не агента Крумина и не руководителя отдела Рыжова. Накажут полковника Владимира Серова.
«Я словно между молотом и наковальней, – хотелось бы ему пожаловаться жене. – Нет, правда, между молотом и наковальней. Они заставляют меня делать все, что им пожелается, а если этого не получат, если что-то пойдет не так, меня скомкают и выбросят на помойку, как… как… как ржавый металлолом, вот».
Однако Серов не разговаривал с женой о работе. О своих тревогах он не рассказывал вообще никому. Мало ли кто услышит.
– Доброе утро, товарищ полковник, – пробормотал Серов. – Как дела сегодня?
Серов старался не отставать от своего рослого спутника. Впрочем, тот шагал не слишком быстро; окружавшие их на некотором отдалении телохранители и медленно следовавший сзади автомобиль превращали их продвижение в подобие небольшой траурной процессии. Те редкие прохожие, что встречались на пути, старательно отводили глаза в сторону.
– Дела неважно, – холодно произнес Рыжов, даже не ответив на приветствие. – Совсем неважно.
Значит, новости плохие, подумал Серов со странным чувством облегчения. Тревога, охватившая его с момента телефонного звонка, который поднял его с постели, улеглась. Случись катастрофа, Рыжов бы уже расстрелял его… ну или просто арестовал. В крайнем случае убаюкивал бы его обходительностью, чтобы потом застать врасплох.
– Что не так, товарищ полковник?
– Боюсь, операция «Гамаюн» под угрозой. – Голос Рыжова звучал спокойно, но казалось, что ему стоило большого труда сохранять это спокойствие. – Очень серьезной угрозой.
Как начальнику подразделения, Серову полагалось знать о неприятностях с операциями задолго до того, как о них станет известно начальству, но в данном случае вся информация шла напрямую Рыжову. По крайней мере, подумал Серов, в неведении моей вины нет, и это ему хорошо известно.
– Что случилось? Меня не информировали о каких-либо непосредственных угрозах.
Рыжов улыбнулся:
– Это потому, товарищ полковник, что доступ к информации
