style="font-size:15px;"> На пятом этаже лифт встал. Мы выкатили коляску, выволокли пакеты. У двери семьдесят первой квартиры рыжая попутчица достала брелок с ключами.
– Что, Прохор Прохорович работает уже? – с любопытством спросила она. – А Вира говорила, что инвалидность ему собираются дать…
– Работает, вроде. Я не в курсе.
Интересно, зачем Севычу потребовалось моё участие в делах ФСК? И кто такой этот Прохор Гай? Что-то брезжит, но не оформляется в целый образ. Редкое имя, да и отчество тоже. Вроде, слышал о нём ещё давно, когда тренировал каратистов в подвале на Лиговке. И приятель мой Славка Плескунов, упоминал про Гая. Кстати, и Сашка Минц-Николаев был с ним знаком.
Севыч говорил, что Гай с Плескуновым вызывают у него восхищение. Из таких-то семей – и в люди выбиться! Кто их только надоумил в Университет поступать? Да ещё на юридический факультет? И ведь добились всего, сами себя сделали. Это не Минц, которому всё в рот клали. У Плескунова отец был алкашом, а Гай своего вообще никогда не видел. И плевать, что оба говорят с диалектом. Им ведь не нанимали репетитора по риторике…
– Спасибо вам большое за помощь! – Соседка завезла коляску к себе в прихожую. Её флегматичный ребёнок так ни разу и не гукнул. – Передавайте им привет, Вире с Прохором…
– Как зовут бутуза вашего? – успел я крикнуть в щёлку.
– Андрей! – ответила женщина. И мне сразу стало тепло на сердце.
– Тёзки, значит, – сказал я.
Не знаю, услышала ли дамочка мои слова. Я как раз позвонил в дверь, и она открылась.
Я снял шляпу, шагнул через порог. Почему-то в квартире темно – видимо, задёрнуты шторы. На пороге стоял Грачёв, широко раскрыв объятия. Конечно, он по-тихому, через глазок, осмотрел площадку и уже знал, кто приехал.
А дверь у Гая неплохая, бронированная на уровне лёгкого танка. Но спереди стоит другая – деревянная, обитая кожей. И это правильно – нечего привлекать внимание к своему жилищу. Гай ведь работник спецслужб. Он знает, как надо маскироваться.
Севыч моментально затащил меня в переднюю, защёлкал замками. Из-за темноты показалось, что мы очутились в огромном сейфе. Мы поздоровались, по привычке насовав друг другу в бока. Севыч был одет по-простому – в чёрной рубашке и «варёных» джинсах. Молодой вдовец недавно вернулся с малой родины, из Сочи, и выглядел на все сто.
– Я решил наконец-то вас с Прошкой Гаем познакомить, – заявил он, принимая у меня шляпу и плащ. – Ты, наверное, помнишь. Они со Славкой Плескуновым жили в общаге, на Васильевском…
– Всё помню, можешь не объяснять. – Я взял с подзеркальника свой кейс. – Куда теперь идти? И почему такая темень, позволь спросить? Кстати, где сам хозяин? Он не может сам встретить гостя?
– А чем я тебе плох? – шутливо обиделся Севыч. – Действительно, он больной сегодня. Прохор был ранен в голову малокалиберной пулей. Её так и не извлекли. Решили, что лучше оставить, как есть. Вроде бы, на рентгене перемещения не заметно.
