отчаянно боролся с дремотой.
– Старушка-мать топором зарубила! – Шавров ударил себя кулаком по колену. – Понимаешь ли, бабку эту многие знали. На базаре она одно время торговала. Ну, не может быть! Не может, Женька. Лопни мои глаза…
– Она где сейчас – под подпиской? В возрасте, наверное, раз сыну пятьдесят.
Ничего интересного в этой истории Квинт для себя не видел. И уже хотел сказать Валентину, чтобы тот шёл есть картошку с жареной рыбой. Специально к его приезду Евгений приготовил ужин, сверяя каждое своё действие с поваренной книгой. Всё, конечно, остыло. Но в такую жару и холодное сойдёт.
– В том-то и дело, что повесилась старуха. Так их и нашли. Юрий – у камина, с раскроенным черепом. А мать в ванной, на трубе…
– Точно известно, что зарубила она?
Тогда Евгений не подозревал, что через сутки на его имя придёт первый факс из Москвы. Там будет обрисована примерно такая же картина. Труп с ножом в горле, пожилая женщина. К счастью, живая, но помешавшаяся с горя.
– Может, кто-нибудь их обоих сделал?
– Да нет, имеется свидетель, что старуха Кисельчук сама сынка приголубила. Верить можно, такое не придумаешь. Да и эксперты подтвердили. Плохо, что допросить её нельзя…
Оба закурили, глядя на море, и минут пять молчали. Квинт думал, что ему и московской мокрухи хватает. Нечего отнимать хлеб у здешнего розыска. Но просто шугануть Вальку тоже нельзя. Кроме того, и натура требует дела. Московские дела в аккуратных папочках далеко, так можно подумать и над местными проблемами. Так всегда бывает, когда работаешь по призванию.
Шавров ждал ответа. Квинт пользовался у него непререкаемым авторитетом. Работа в Москве казалась Валентину сплошным фейерверком удачи. Евгений решил помочь другу, высказав свой взгляд на проблему. Шут знает, может, это чем-то поможет в работе по делу.
Допив последние капли пива из банки, Квинт искоса взглянул на Шаврова:
– Чего уставился?
– Не понял. – Валентин кашлянул. Так грубо Евгений с ним ни когда не разговаривал.
– А я не понимаю, что ты не понимаешь! – разозлился Квинт. – Мать натерпелась в жизни от сынули. Пыталась усовестить его, вернуть на путь истинный. А тот шлялся по тюрьмам и колониям, в промежутках «гудел» с братвой. Естественно, мама сильно переживала. И в тот день, вполне вероятно, они вновь поцапались. Или вспомнились старушке старые обиды. Она огрела сына топором по черепу, а после ужаснулась. Что в таком случае делает наш человек? Лезет в петлю, как правило. Неужели в твоей практике такого не случалось?
Квинт смотрел на Шаврова блестящими глазами. На лбу московского следователя выступили капли пота. Несмотря на попытки оставаться спокойным, он очень волновался.
– У меня так – сплошь и рядом! Хрестоматийное событие. Сценарий заезжен, как лифт. У терпеливой женщины летят тормоза, и она становится неуправляемой. Припоминает извергу сразу все обиды. Сынок ведь так и не изъявил желания встать на путь исправления.
