было, как бабушка сама за собой бегала ночью…
Дачный домик снился Гусевой со всеми подробностями. До складочки на ковровой дорожке, до шляпки гвоздя в стене. И всё-таки это было нереальные, жутковатые образы. Во сне нет места логике, и человек совершает то, чего наяву никогда бы не сделал.
Белая старушка с ножом в руке стала подниматься на второй этаж. Порхая со ступеньки на ступеньку, она миновала лестничную площадку в спальню Веры Фёдоровны. Повернула на третий марш. Неужели она идёт в мансарду? Деревянная лестница не скрипит, и воздух не дрожит, хоть от жары все окна открыты.
Внук не запер дверь. Он никогда не закрывался от бабули – кроме тех случаев, когда был с женщиной. Белая старушка толкнула дверь с матовыми стёклами, покрытыми тончайшим «морозным» узором; переступила порог Серёжиной спальни. Вера неотступно следовала за ней. Войдя, она увидела в мансардных окнах тучи, а на стёклах – капли воды. Остановилась и провела ладонью по лбу, пытаясь понять, что же всё-таки происходит.
И улыбнулась, услышав ровное дыхание внука – хрипловатое, отрывистое, как у настоящего мужчины. Всё-таки вырастила кормильца, без отца подняла. А вот Альку-то и вместе с мужем не смогла нормально воспитать. Институт кончала, и сына таскала в круглосуточные ясли. Потом, как положено – садик, школа, пионерлагерь, институт, стройотряд…
Серёжка спал, запрокинув голову. По настоянию бабушки, он тоже пользовался лечебной подушкой. Вера была довольна – храпеть и ворочаться внук перестал. Осанка его выправилась, и вся фигура будто бы налилась силой. А вот сейчас Серёжка похож на подростка. Острый кадык торчит кверху, под хрящеватым носом отросли усы – словно их никогда не касалась бритва.
Рядом, на полированной тумбочке, что легко катается на роликах, лежит трубка радиотелефона. Наверное, внук перед сном опять с кем-то разговаривал. Не дадут отдохнуть человеку… Пахнет дорогим одеколоном. Странно – ведь во сне нет ни вкуса, ни запаха.
Вера Фёдоровна наклонилась и увидела упавший с кресла костюм внука, и сверху – белую шёлковую сорочку. Хотела нагнуться и поднять, но почему-то не могла. Не было сил – как в своей спальне, когда решила накинуть халат. Ярко блестели начищенные Серёжкины туфли. Он, по привычке, разбросал их – не любил казарменного порядка. Даже после армии не изменил своим принципам.
За одеждой внука Вера всегда следила тщательнейшим образом, а вот сегодня не смогла – очень устала. Надо будет встать пораньше, всё приготовить. Положение обязывает. Друзья привыкли видеть внука в дорогих, без единой пылинки, костюмах. Надо же, какой отчётливый, подробный сон!
Рано утром, часов в шесть, бабушка принесёт Серёже свежую сорочку, наглаженный летний костюм. Внук посвежеет, помолодеет. Станет похожим на того, что удирал в школу, на торжественную линейку – в белой форменной рубашке с эмблемой на рукаве и в красном пионерском галстуке. А теперь галстуки у внука из китайского шёлка – с птицами и цветами.
А вот туфли
