захлопнуть. Я даже не разобрала. Действительно, у него сегодня, то есть уже вчера, молодая больная скончалась. Очень красивая девушка. Волосы, говорит, роскошные – почти по пояса. Густые и блестящие. И глаза синие, как сапфиры. Саша говорил, что у неё развился острый лейкоз. Одно хорошо – облысеть не успела…
Хенталов постарался повернуть голову плавно, не резко. Помолчал немного, чтобы предательская хрипота не спугнула Машу и не прервала её откровения. Лучше, если она не будет знать о том, что говорит с отцом этой девушки. Интуитивно Энвер почувствовал, что родство надо скрыть. Маша начнёт его жалеть, сочувствовать, а главного не скажет.
– Да, это очень прискорбно, – согласился Энвер.
А сам почувствовал, как немеет спина, и плохо шевелятся пальцы.
– Сашка и сам не понял, от чего она скончалась…
Маша поглаживала собаку по голове, ёжилась от ночного холода. Правда, на ней был свитер из «верблюжки».
– Жила она на Варшавке. В больницу попала прямо из муниципальной поликлиники. Обратилась к участковому врачу. Тошнота, рвота, голова кружится, слабость. А потом высокая температура поднялась…
– Значит, это оказался острый лейкоз?
Хенталов, незаметно для Маши, рвал сухую траву. Земля противно скрипела на его ладонях.
– Её сначала как бы с уремией привезли. Все признаки были налицо. Сашка буквально с ума сходил, литературу читал. В постель его было не загнать. Питался кое-как. Я уже ревновать начала – четыре дня только про Сабину и слышала. Упрекнула его даже. А Сашка мне: «Там ребёнок годовалый остаётся! Соображать надо. И отец погиб…»
– Прекрасный врач, и чуткий человек…
Хенталов отвернулся от Маши. Прикусил нижнюю губу, чтобы она не дёргалась.
– Это не его вина. Люди слабы и смертны.
– Конечно, не его! – с готовностью подтвердила Маша. – Случай необычный, и очень тяжёлый. Сегодня Сашка сказал, что надеялся только на чудо, которого не произошло. У этой девушки потом вдруг желтуха случилась, кровь совершенно испортилась. Температура ползёт и ползёт. Дальше уже сердце стало отказывать. Сашка уже подумал, не экзотическая ли болезнь? Стал сыпь искать, какие-то другие признаки. И, знаете, нашёл небольшой ожог на груди. Очень странный, между прочим.
Хенталов несколько раз глубоко, но неслышно вздохнул. Его интерес должен казаться обычным, обывательским.
– Ожог?…
– Да. Сашка подумал на раздражение кожи. Потом решил иначе. Пятнышко величиной с прежний пятак. Буду, говорит, думать. Пусть человека не вернуть, но я разберусь в этой истории. Утром должен был с её отцом говорить. Очень волновался…
Маша вдруг внимательно взглянула в лицо Хенталову. И вскочила, как-то сразу и всё поняв. Энвер тоже поспешно поднялся.
– Вы курите? – негромко спросил он.
– Нет. А что? – растерялась Маша.
– Тогда я отойду, покурю.
Энвер перешёл шоссе к автобусной остановке.
