политического оттенка? Общеизвестно, что история – это политика, опрокинутая в прошлое. Знаменитое тацитовское sine ira et studio – недостижимый идеал, прекрасный по форме, но абсолютно абстрактный по содержанию, и требовать от историка политической беспристрастности – такой же нонсенс, как требовать от математика определить вес синуса»[8]. Исходя из вышеизложенного, автор данной работы попытался абстрагироваться от тотального изучения историко-политической составляющей евразийства, не старался детально исследовать все проблемные аспекты евразийского движения, а также полностью освещать предпосылки евразийских идей в истории государственно-правовой мысли в целом. Хотя, как известно, историзм является одним из основополагающих принципов диалектики, а уважение к минувшему, по меткому выражению А.С. Пушкина, является чертой, отличающей образованность от дикости[9].
§ 1. Генезис, эволюция и концептуальные положения евразийского учения
В истории философии и социально-политической мысли России уникальное место занимает концепция евразийства. Как отмечает исследователь данного течения Г.В. Жданова, евразийство – «это течение особого рода, оно… представляет собой полидисциплинарное течение, которое было сформировано представителями разных направлений. Евразийство как общественно-политическое и научное течение претерпевало эволюцию, меняясь и трансформируясь под влиянием разных причин… Однако, все это было неотъемлемой частью научной жизни движения. Понятие евразийства, как научной системы взглядов, выраженной его основоположниками, неизменно соединяло свою сущностную природу и целостность»[10]. Историк Л. Люкс писал, что: «В разработке концепции евразийства приняли участие этнологи, географы, языковеды, историки, правоведы и др. Это разительно отличает евразийство от большинства идеологий, возникших в Европе между двумя мировыми войнами, (курсив мой – А.А.) тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа. Вот почему воздвигнутое евразийцами построение не так просто было повалить, хотя большинство русских эмигрантов было изрядно шокировано их откровениями»[11]. Представляется возможным отметить, что в 20-е годы прошлого века евразийство имело немалый успех в российской эмигрантской среде. Н.А. Бердяев писал, что: «евразийство было единственным пореволюционным и активным идейным направлением, которое не было лишено творческого значения в будущем (курсив мой – А.А.)»[12]. Однако, с точки зрения современного исследователя евразийства А.Г. Гачевой: «евразийство 1930-х годов было более демократичным в сравнении с элитарным евразийством предыдущего десятилетия, тон в котором задавали ученые. Молодые члены пражской, парижской, брюссельской евразийских групп, также как евразийцы в Прибалтике, в массе своей не являлись ни представителями академической среды, ни патентованными философами, подобно Н.С. Трубецкому,
См.:
