сотой. Казалось в этой пустыне, где вечное палящее солнце и холодные ветра не может быть жизни, но она есть. Помимо разнообразных пустынных тварей, здесь жили и люди. Давным-давно, переселившись на Синай из Аравии вместе с арабами, бедуины стали незаменимой частью этого бесплодного мира. Ни кому не понятные и ни кем не любимые бедуины жили обособленной жизнью, считая себя избранным Аллахом народом.
Таким бедуином был Ахмед. Тощий, не высокий парень, смуглокожий, с гнилыми, как почти у всех пустынных людей, зубами и с растрёпанными чёрными волосами. Его большие глаза были светлого карего цвета. Ахмед поражал даже своих соплеменников своим задорным характером. Его внутренняя энергия просто выплескивалась наружу. Он просто не мог сидеть на одном месте и постоянно где-то носился по пустыне.
Ахмед жил в племени Джебалия в районе монастыря Святой Екатерины. Они занимались туризмом и жили за счёт отдыхающих иностранцев. У его семьи было четыре верблюда, один внедорожник старый Ланд Крузер. Это по местным меркам скромное имущество, но Ахмед был полон надежд и решимости, расширить богатства семьи.
– Эй, Ахмед давай просыпайся! Солнце уже встало! – Кричала мать. Тридцати пятилетняя женщина, одетая в традиционное, чёрное бедуинское платье с красной вышивкой. Цвет означал, что женщина замужем. Её лицо полностью закрывал платок расшитый бисером. Никто кроме мужа не имел права видеть её лицо. Её звали Латифа, и она была матерью пятерых детей и единственной женой у мужа, что являлось редкостью для кочевой семьи.
– Сейчас, мам, ещё пять минут. – Нехотя ответил Ахмед, лёжа на куче соломы. Он жил в простой бедуинской хижине. Обычному туристу напоминающий прямоугольный сарай, но для двадцатилетнего Ахмеда это был дом, где он живет всю жизнь.
– Давай вставай, лентяй, пора намаз читать! – Не унималась Латифа и слегка пнула сына в бок.
– Всё, встаю, встаю! – Сдался Ахмед и встал с постели, лениво потянулся и пошёл во двор. Глотнул воды, ополоснул рот и выплюнул. Потом он вышел со двора, залез на небольшой камень и сел на колени лицом на восток. Солнце уже встало, Ахмед проспал рассвет, но все же прочитал утренний намаз, как всегда учил его отец. Совершив молитвы, Ахмед снова вернулся к матери. – Мам, где отец и Раад?
– Ты слишком долго спишь! Они уже давным-давно ушли в ущелье! Бери верблюдов дуй туда. Там полно иностранцев приехало.
Ахмед покорно кивнул головой, взял за поводки четырёх верблюдов, связал их вместе. Залез верхом на самого крепкого горбатого зверя и импровизированным караваном поехал в пустыню. Солнце ярко светило и жгло кожу, но коренной житель пустыни полностью приспособлен к жарким условиям. Ахмед чувствовал себя легко и непринужденно. Пустыня его дом.
В это время отец Ахмеда Сабир на большой скорости мчался по барханам на белом, стареньком Ланд Крузере. Он ехал с большой скоростью, резко поворачивал и петлял по дороге, которая для туристов просто отсутствовала, но Сабир знал куда ехать. Внутри сидели шесть туристов из России. Они звонко взвизгивали каждый раз, когда машина подпрыгивала на кочке. Трое молодых мужчин и три женщины, по мысли Сабира были семейными парами, с огромными от удивления глазами болтались в кузове и пытались хоть как то удержаться на своём месте. Это было привычное вождение для бедуина, который готов даже из обычного пути на туристическую достопримечательность, сделать аттракцион.
Сабиру было около сорока пяти лет. Он был худощавым, жилистым мужчиной, одетый в белый бедуинский балахон и такого же цвета штаны. Он доставлял туристов к монастырю Святой Екатерины. Там было основное место работы племени Джебалия. Как только Сабир подъехал на парковку монастыря и выпустил потрепанных туристов, на них тут же набросились соплеменники Сабира. Первыми иностранцев встретили дети. Маленькие бедуины начали клянчить еду, деньги. Даже в наглую просили снять золотые украшения женщин. Россияне пытались не обращать на них внимания и не портить себе настроение. Тем более внимание детей привлёк подошедший автобус с корейцами на борту. Русские облегчённо вздохнули, и гид заботливо проводил их к монастырю. На входе их ждали различные торговцы. Бедуины коммерсанты пытались впарить туристам какое-нибудь барахло. Многие покупали, лишь бы отделаться от надоедливых аборигенов.
Ахмед наблюдал за этим действием со стороны и улыбался во все гнилые зубы. В детстве он тоже попрошайничал и подростком продавал бедуинские халаты. Теперь он занимается катанием туристов на верблюдах за тридцать долларов и был чрезвычайно доволен новой работой.
Монастырь Святой Екатерины находился у подножия горы Моисея, и является православной святыней. Сюда каждый год стекаются тысячи паломников. Названный в честь великой мученицы Екатерины, монастырь больше похож на средневековую крепость из жесткого камня. Лишь храм в центре монастыря напоминал о том, что это религиозное здание. В прошлом он испытал немало бед, также как та женщина в честь кого он был назван. Екатерина Александрийская своей жизнью заслужила себе
