то этот алгебраический многочлен и вовсе путал мне мозги. Послушать их, так они могли сутками кидать палки и ставить пистоны, не прерываясь на обед. При таких показателях передовиков половой нивы я загибал свой седьмой палец и, уставившись в мокрый асфальт, погружался в гнетущую думу – «Как же так? Как же так?»
– Ну вот, Коля, а ты расстраивался – хлопнул меня по плечу Стас.
Стас был моим приятелем и уговорил меня снять с ним в складчину квартиру в Весёлом посёлке. Он там жил, а мне давал ключи при необходимости интимных свиданий. К его счастью, ключи я брал очень редко.
– Я же говорил, что придёт! Знакомься, это Ося.
Передо мной стоял невзрачного вида паренёк в английской кепке.
– Бродский – протянул он мне руку.
– Коля – буркнул я, отвлекаясь от моих половых угрызений. Принёс? – спросил я.
– Принёс, принёс.
Стас говорил, что Оська оттянул срок за тунеядство и светиться с ним на людях не хотелось. Сказывали, что он был на плохом счету в КГБ. А те смотрители за такую дружбу могли и в Болгарию не выпустить в турпоездку.
– Покажи.
– Тише ты, показатель! Пойдём в метро.
Мы спустились в метро и уже на эскалаторе Ося вынул из внутреннего кармана пальто толстенькую книжечку, величиной с ладонь.
– Сколько? – прохрипел я сиплым голосом.
От страха у меня пересохло горло. Менты часто хватали торгующих и волокли в отделение. Потом оформляли привод и сообщали на работу, для перевоспитания в коллективе. На одного торговца, даже дело завели. Но он книги спёр в библиотеке. Обычно сделки совершали, уходя подальше во дворы домов и прячась в парадных. Ленивцы шли в Дом книги и, попросив у продавщицы какую —нибудь книжку, под шумок продавали свою. Можно было зайти в пивной ресторан «Чайка» рядом в подвальчике и сев за столик, делать вид, что заказываем еду и выпивку. Там работала мать Серёжки Соловьёва и с пониманием относилась к нашему бизнесу. Но могла и выслужиться, стукануть. Когда к пятидесятилетию большевистской революции открыли эту станцию метро, мы придумали хитрый способ торговать, спускаясь на эскалаторе. Это было более безопасно, но мандраж всё равно присутствовал.
– Как договаривались, двадцать пять. Стас сказал, что ты хочешь и так далее, и так далее…
Я не любил торговаться, особенно когда в руках держал давно желанную вещь. Вынув из кармана приготовленный четвертак и сунув его Бродскому, я поспешил перейти на эскалатор, поднимавшийся наверх, в суете забыв с ним попрощаться. Открыть и посмотреть книгу было страшно. Вдруг менты заметят. А вдруг Оська меня обманул?! Всучил «куклу». Такое у нас бывало часто. Купишь книжечку Фридриха Ницше, убежишь в страхе, за углом разворачиваешь, а там Фридрих… Энгельс. В ментовку же не будешь жаловаться. Так книжечка разоблачителя кровососов потом и пылится на одной полке вместе с запрещёнными вольнодумцами Камю, Сартром и Кафкой.
Повернувшись к стене, дрожа от предвкушения, я всё-таки достал книгу. «ДОКТОР ЖИВАГО» –
