эти разговоры! – Бирт нежно обнял жену в благодарность за любовь. Она не понимала ничего из того, что касается его работы. И, по-прежнему, считала, что является женой обычного рабочего. – Иди за стол и успокой мать. Я позвоню в обед, и ты пожелаешь мне приятного аппетита, а я скажу, кхе-кхе, что люблю тебя, договорились?
– Договорились, любовь моя. – Она поцеловала Бирта в губы, тщательно спрятанные в зарослях бороды и усов. – Удачного дня.
– Начало, по крайней мере, уже наладилось. – Ущипнув жену за самые сладкие места, в голове Доло появилась похотливая мысль. Но от кряхтения матери, которая, видимо, вставала для продолжения своего монолога, мысль убежала не оглядываясь. Что и нужно сделать самому Бирту во избежание длительного, глупого и раздражающего разговора.
Погода сегодня радует как никогда. Может быть, она и не в состоянии поднять настроение и приободрить упавший дух, но хотя бы не добивает. На работу Бирт всегда ходит пешком. Путь долгий и безмерно красивый – красота алийской природы и парадоксального взаимодействия зимы и лета воспевается в произведениях практически каждого современника. Любимая дорога Бирта – через горы Караган. Небольшие горки, скорее. Каменные виллы летучих мышей под палящим солнцем сверкают как алмазные самородки. Параллельно дороге протекает ручеек – такой тонкий и чистый, что единственные мысли, которые посещают голову – это о любви и спокойствии. «Жаль… действительно будет жаль, если грядущие войны уничтожат то единственное на Земле, прекрасное и естественное, что является источником счастья».
А войны будут. В этом Бирт не сомневается. Не сомневается, потому что работает на них и знает, какие вещи творят и как давно ищут причину для начала войны. Они ее нашли. Скорее они ее и сотворили. Каждую неделю пропадало по двадцать невинных девушек, молодых жен и дочерей. А потом другие мужья и отцы покупали их на рынке и трахали.… Теперь они добрались и до голубых кровей. Страшно и то, что в случае войны Бирту тяжело будет оставаться в нейтралитете, поскольку занимается нелегальной продажей оружия в международной зоне торговли именно для армий синдиката. Варианта два – либо скрыться, либо продолжать, но тогда автоматически семья оказывается на стороне этих жутких убийц и наркоманов. Первый вариант плох тем, что такой большой семьей не скрыться, а одному уходить – подло, не по-мужски. Второй вариант в принципе лишит семьи. Поскольку вряд ли народное мнение будет на их стороне, и придется очень несладко. Тяжко, однако. И грустно. Грустно от того, что многое от тебя не зависит. А то, что зависит – изменить мешает страх. «Наверное, кхе-кхе, это просто депрессия». Обычно Бирт прогоняет ее алийской песенкой:
По дороге к замку на обрыве
С окнами из горного алмаза,
Мысли о невинной герцогине,
Об округлостях ее большого таза.
Там она сидит и ждет алийца.
Так чиста, непредсказуемо
