вела себя тихо, и он почти забыл о ней. Пока из-за двери к нему не проник запах. Пахло едой. Чем-то очень простым и невыразимо вкусным. Мужчина поморщился и свернул расчёты. Поднялся, тряхнул головой, прогоняя усталость, разминая затёкшие мышцы. Шагнул к двери и, распахнув, чуть не налетел на Карри. Та стояла, опустив голову и подняв кулачок вверх, намереваясь постучать. Замерла на миг, хлопая растерянно яркими, тёмно-серыми глазами. Да и он тоже хорош, отшатнулся слегка даже.
Она нашлась первой.
– Пойдёмте обедать, – произнесла так холодно, что, если бы не его армейская выдержка, аппетит отбила бы точно.
Грэм ответил не теплее:
– Благодарю, – и направился к столу.
– Я позволила себе воспользоваться только этим, извините, – она указала на стол чётким, коротким жестом, и Грэм косо улыбнулся одной половиной лица.
– Не стоило беспокоиться, – подчёркнуто вежливо ответил ей, – тем не менее, спасибо. Надеюсь, это не сильно вас обременило.
– Послушайте, прекратите, наконец! – не выдержала Карри. – Мне очень жаль, что так вышло. И раз уж мы вынуждены терпеть общество друг друга, умоляю, давайте не будем ссориться, – и добавила тихо: – Иначе я вас убью.
Грэм коротко дёрнул уголками губ.
– Или я вас.
– Вот и договорились. – Карри выглядела взволнованной и немного беспокойной.
Она надела футболку, что он ей приготовил (надо же ей было в чём-то ходить), как платье поверх своих невероятно обтягивающих термобрюк, и, кажется, на ней был его, Грэма, ремень, обёрнутый вокруг талии вдвое. Тонка и подвижна. Ничего не скажешь. Маленькая Сневерг. У них все женщины были маленькими. Волосы – в косу и заправлены под футболку тоже, как вчера. Так, что не поймёшь, какой они длины. Да и какая ему разница?
Карри подняла тарелку с хлебом передать ему, и Грэм застыл против воли. Футболка была чересчур большой, и слишком широкий рукав открывал глазу вызывающе белое кружево. Он видел. Тот самый рисунок, вот только взгляд его задержался совсем не на нём.
Тихо ругнулся, поднялся рывком, прежде чем она могла бы заметить. Пробормотал что-то о том, что вспомнил о важной детали, которую упустил. Схватил тарелку, громче, чем хотел, рявкнул:
– Поем в кабинете, – и, задержавшись у двери, не оборачиваясь, добавил: – Спасибо.
Грэм ругался долго, цветасто, искренне и про себя. Что именно так сыграло, злость или её вызывающее поведение, ему было неясно. Воображению же было на истину плевать, и оно ехидно подбрасывало самые откровенные виды и позы с маниакальной регулярностью.
Какая уж тут еда? Грэм в бешенстве несколько раз с силой сжал и разжал кулаки. Как? Как такое было возможно? Самое глухое и безопасное место в Союзных Землях, где его не должен был найти и побеспокоить никто! Селяне не в счёт, для них был Тэрри. Рэман уверял, что позаботился об этом лично. Вот уж действительно человеческий фактор. Бесконечный,
