скорость и направление циклона…»
Канал отключился.
CNN:
«… мы переключаемся на наши региональные запасные станции вещания, но империя CNN уменьшается так же стремительно, как и наша планета, остались лишь немногие регионы, не подвергшиеся нападению. Мы постараемся выполнить долг журналиста до конца. Возможны сбои, но кто жив и слышит нас, будет получать всю информацию…»
Он долго еще переключал с канала на канал. Иногда возникали какие-то картинки, затем исчезали, мелькали обрывки сообщений, фраз, слов, пока все окончательно не исчезло. И тишина…
Наступила тишина, какой еще не знали на планете. Медленно, в оцепенении от ужаса и страха он спустился на нижний этаж и нашел пульт, где были установлены датчики внешнего контроля. Все работало, все было в порядке, и только шкала уровня радиации показывала страшную, незнакомую цифру. Побежал к лифтам, спустился на самое дно убежища. Сотни метров под землей. Было сыро и прохладно.
– Включить систему очистки воздуха, – машинально подумал он. – Зачем? Кому теперь это нужно? – и тут гнетущая картина происходящего отчетливо возникла перед его глазами. Города пожирались ударной волной и огнем. То, что не успевали сделать они, уничтожала радиация. Самолеты несли смертоносный груз, сбрасывали и улетали, падая в океан, – им некуда было возвращаться, когда кончалось топливо. Люди, деревья, зверье – все смешалось, а по ним, как по траве, комкая и сминая все на своем пути, размазывая кровь и плоть, ползло НЕЧТО. Наверное, еще были живы тысячи, может быть, миллионы, и сейчас они гибли, каждый по-своему, каждому своя пытка и своя смерть.
– Чем он лучше остальных, почему он здесь, почему один?
Снова кинулся к лифту и, будь что будет, – поднялся наверх! Потом метался по этажам, забегал в разные помещения, хватал трубки молчащих телефонов, включал потухшие компьютеры, щелкал каналами телевизоров. Это был обезумевший человек, он кричал, бросался на закрытые окна, плакал, рычал, падал, снова куда-то мчался, снова падал…
Очень устал. Пять часов утра и три часа кошмара в его жизни! На спине и плечах висели пудовые мешки нечеловеческой усталости и напряжения, придавливая его к полу, как на планете с другим притяжением. А это и была теперь другая планета. Почему-то очень замерз, свалился на диван в холле, обхватив себя руками, защищаясь от холода и ужаса. Долго сидел так, покачиваясь как болванчик, бормоча какую-то бессмыслицу, ерунду.
– Что теперь делать?
– Что делать?
– Нужно что-то делать!
– Я должен что-то сделать…
Вдруг до него дошло: – Может, еще оставался риск и нужно спуститься вниз?
Инструкция предписывала такой сценарий. Но в эту минуту инстинкт самоуничтожения был сильнее. Прошлая его жизнь теперь не имела никакого значения. Он не знал, никогда не задумывался, какой смысл был в ней раньше, просто жил как все. Нет, иногда задумывался, но суета и установленный ритм не давали возможности и времени отвечать на этот вопрос, как, наверное, у каждого нормального
