Невесту ищу.
Телефонистка. Вас тут всю ночь разыскивали по телефону.
Пунтила. И все-то ей известно! А ты полночи не спала – и все одна! Расскажи мне про свою жизнь!
Телефонистка. Какая у меня жизнь: получаю пятьдесят марок и за это вот уже сколько лет невылазно сижу в своей телефонной кабинке. За домом у меня клочок земли, сажаю там картошку, копчушки к ней прикупаю, а кофе все дорожает. Знаю все, что делается в селе и даже дальше. Вы бы удивились, сколько я знаю. Потому и замуж не берут. Я – секретарь рабочего клуба, отец у меня был сапожник. Картошку варю, телефоны соединяю, все знаю – вот вся моя жизнь.
Пунтила. Пора, пора переменить жизнь. И поскорее. Посылай телефонограмму в главное управление: выхожу, мол, замуж за Пунтилу из Ламми. Вот тебе кольцо, вот винцо, все по закону – через неделю, в воскресенье, приходи ко мне в поместье!
Телефонистка (смеется). Приду, спасибо. Я знаю, вы будете праздновать обручение дочки.
Пунтила (Эмме-самогонщице). Вы, очевидно, слыхали, сударыня, что я тут со всеми обручаюсь. Надеюсь, вы тоже придете?
Эмма-самогонщица и фармацевтка (поют)
А когда варенье ели,
Был тот парень далеко.
Но о шутках и веселье
Позабыть не так легко!
Пунтила. Еду дальше, через лес, мимо пруда, и как раз поспею на базар, чтоб нанять батраков. Эх, вы, девушки, цып-цып-цып! Сколько лет зря вставали рано, пока Пунтила не приехал – для него стоило рано встать! Все ко мне! Эй, вы, ранние пташки, все, кто огонь раздувает и дым в глаза пускает, бегите ко мне по травке босиком, травка вас приветит. Пунтила вас встретит!
IV. Наем батраков
Базар на площади в деревне Ламми. Пунтила и Матти выбирают батраков. Ярмарочная музыка, шум голосов.
Пунтила. Я и то удивлялся, как это ты отпустил меня одного из «Кургелы». Но вот что ты не ждал меня, пока я вернусь, и что мне тебя пришлось из постели вытаскивать, чтобы ехать нанимать батраков, – этого я тебе ни за что не прощу. Ты меня бросил, как апостолы Христа в Гефсиманском саду. Заткнись, уж я теперь знаю, что за тобой надо присматривать. Ты воспользовался тем, что я выпил лишний стаканчик.
Матти. Так точно, господин Пунтила.
Пунтила. Спорить с тобой я не буду. Я слишком устал. Я тебе говорю по-хорошему: будь скромным, тебе же будет лучше. Начинается всегда с жадности, а кончается кутузкой. Не станет хозяин терпеть работника, у которого глаза вылезают от жадности, когда он, например, смотрит, как едят господа. А скромного всегда держат на работе. Видят, что он из кожи вон лезет, старается, ну, ему никто и слова не скажет. А если он хочет вечно праздновать да требует бифштексов величиной с крышку от унитаза, это уж противно – его и гонят к черту! А тебе небось хочется, чтобы все было наоборот.
Матти. Так точно, господин Пунтила. Я как-то читал в «Хельсинки саномат», в воскресном приложении, что скромность – это признак образованности.
