спорта.
Ежегодно за пользование клубом с карточки списывалась кругленькая сумма. На эти денежки можно было съездить на один из Аниных островов, обожраться там лангустами, пройти все спа-процедуры, изведя годовой запас оберточных водорослей, и еще бы, наверное, осталось на сувениры родственникам и друзьям. Регулярно на электронную почту Андрею приходили сообщения об очередных клубных мероприятиях. Кто был владельцем клуба, Андрей не знал, но этот кто-то заботился о своих клиентах лучше, чем мать родная. Месяца за три до Нового года появлялись письма о том, как праздник можно в клубе встретить. Встретить можно было по-разному: в одном зале, например, по-восточному, в другом со стриптизом, в третьем в тихом семейном кругу и так далее, и так далее. Можно было даже просто в отдельном кабинете под «Голубой Огонек».
Сообщалось загодя и обо всех спортивных соревнованиях. Клуб знал, за кого каждый его член болеет, и особенно тщательно отслеживал выступления любимых команд. Присылали меню: «А завтра у нас на обед устрицы № 36 из Эльзаса. Приходите. Мы Вас ждем». Андрей не знал, чем отличаются устрицы № 36 от тех, что подавались обычно, но раз уж его так ждут, шел. Устриц на обед явно было маловато, он заказывал борщ, потом шматок мяса, а уж только затем ковырялся на сытой желудок в мокрых после лежания на льду раковинах. Иногда писали: «Из Франции прибыло вино «Шабли» разлива одна тысяча такого-то махрового года. Ждем на дегустацию!» Андрею было глубоко по барабану, какого вино года, потому что любил он пиво и водку, на худой конец виски, но иногда шел и на дегустацию. Наверное, когда его сын говорил «тусануться», он имел в виду именно такое проведение досуга.
Утром, как обычно, Анна спала сном младенца. Своим ключом открывала в семь утра дверь домработница, готовила Андрею завтрак, а когда он уходил, начинала уборку. В спальню домработница допускалась только после того, как просыпалась хозяйка. Пока Анна принимала душ и завтракала, полагалось закончить прибирать и тихонько выметаться из квартиры. Если Анна была не в духе, она вместо душа ходила по всем комнатам в поисках недовыметенного и недовытертого, естественно, таковое находила и отводила душу, тыкая домработнице в выявленные недочеты. Домработница поэтому старалась убираться тщательно – приливы плохого настроения случались редко, но метко и совершенно бессистемно. Чреваты они были урезанием зарплаты, а также испорченным настроением – Анна орать умела отлично, кроме слова «блин» в таких ситуациях порой фигурировали и более крепкие ругательства, а также оскорбления личного характера, касавшиеся внешности и умственных способностей домработницы…
Похлопав по яйцу серебряной ложкой, Анна взяла мобильный и набрала номер Алекса.
Андрей подъехал к деловому центру и начал наматывать круги вверх к парковочному месту, расположенному на том же этаже, что и офис. В старых зданиях парковки по-прежнему находились под землей. В новых – вдоль всего дома, несколько мест на каждом этаже. Если работать по
