дробью шагов по лестнице. Когда-то подобная коммунальная среда казалась обязательной, само собою разумеющейся, он весело и с удовольствием барахтался в ее гвалте и толчее, отчетливо понимая, что однажды выгребет к надежному берегу, где будет отдельная благоустроенная квартира, где гипотетическая жена будет единственной хозяйкой на кухне, где детские голоса в комнатах будут принадлежать не чужим сопливым, нахальным и некрасивым отпрыскам, а его собственным любимым детям…
Лет через десять после переезда в строящийся Академгородок атмосфера перестала радовать Аристарха.
В то десятилетие один за другим открывались институты, в городок ученых под Новосибирском ринулись таланты и оригинальные умы, новые направления сулили долгожданную научную свободу и невиданный размах, тут и там случались прорывы, несовместимые темы объединялись и привозили на общих закорках очередное открытие. Воодушевление, подъем, крики «Эврика!» и «Можно – все!» – все это было рядом, близко-близко, вокруг и около. Вот только самого Аристарха, так или иначе вовлеченного во всеобщее ликование, гвалт с толчеей начали утомлять.
Он научился абстрагироваться, преуспел в том, чем и отличается настоящий ученый от обычного, среднестатистического человека, – стал рассеянным и, казалось, не замечал ничего вокруг: ни бытовых неудобств, ни скучной монотонной работы, ни радости более удачливых коллег. Он настроился на результат. Он знал, он искренне верил, что однажды его время придет, что праздник на его улице вновь расцветит окружающий мир красками, звуками, а там и вкус к жизни вернется…
Проходя, он неприязненно покосился на стоящее особняком длинное двухэтажное здание. Вряд ли нынешняя столовая Института гидродинамики была виновата хоть в чем-то, однако пять лет назад, в 1968 году, на исходе того самого десятилетия надежд, научного поиска и энтузиазма, именно в этом здании произошел надлом, оголивший нервы Аристарха. Сейчас – столовая, а тогда здесь располагалось кафе «Под интегралом», любимейшее место прогрессивно настроенной молодежи, литературный и дискуссионный клуб, настоящее «государство в государстве». Нельзя сказать, что Аристарху были так уж интересны щекотливые темы и студенческие споры, однако посещения кафе создавали ощущение причастности, вовлеченности в кипучее движение юных гениев. Здесь он ненадолго просыпался и заново заражался жаждой открытий, именно здесь приглядывался к лаборанткам и младшим научным сотрудникам женского пола на предмет гипотетической спутницы жизни…
А потом ему тут же доходчиво объяснили, что его поезд ушел, что заниматься поиском и самореализацией ему следует в каком-нибудь другом месте, более соответствующем его возрасту и статусу.
Про возраст он даже не сразу понял и по пути домой глупо улыбался эдакой нелепице. Разве не считается он молодым, трудолюбивым и перспективным сотрудником? Разве не находится в самом начале пути, очередными вехами которого станут научные открытия, отдельная квартира
