нет же, Петечке не спится,Орёт своё «Ку-ка-ре-ку!», –
Как будто кто-то вставил спицу
В бок, шутки ради, дураку.
– Ступай, полýночный Шаляпин,
Ко-ко-корми ты кур гарем!
Придворный люд его аляпист,
А он, как Цезарь, на заре
Взобраться на трибуну хочет
И голосить: «Ку-ка-ре-ку!»
Для кур внизу, в навозе, – кочет,
Но с Солнцем – Царь он наверху.
Едва восток зарёй займётся,
Туманно-млечен, как опал,
Не спится Петечке, неймётся:
Ведь гены помнят – он летал!
Теперь живёт он жизнью сытой,
Но… пахнет супом во дворе.
Не спят в нём гены, и не спит он,
И рвётся к Солнцу на заре.
Облака над полынковским
кладбищем в мае
Облака, облака, облака…
Так плывёте, близки, над погостом,
Будто кто-то нас издалека
Зазывает с небес к себе в гости.
Светозарны, воздушны, легки,
Так в отчизну зовущие рая!
По просторам лазурной реки
Вы плывёте, с мечтою играя.
И услышав небесный хорал,
Кто из нас в этой скорби юдоли
По нетленным дворцам не хворал,
Не желал иной участи-доли?..
Но печаль, что была глубока,
Станет светлой, и глаз прослезится,
Над могилкой узрев голубка,
И вспорхнёт вдруг душа голубицей.
Пусть порой моя жизнь нелегка,
Пусть судьба на меня часто злится,
Но плывут надо мной облака,
И душа моя в небо стремится.
Обрывки детских воспоминаний
Старинный фильм. Индийское кино.
Ворованные яблоки. И прятки.
Река по пояс, в полуметре дно.
И первая влюблённость без оглядки.
Открытки памятные кинозвёзд –
«Амфибии», «Бродяги», «Мушкетёров».
Страстей любви индийской перехлёст,
Бесплотная заоблачность актёров.
Приёмник рижский. Фикус. Патефон,
Поющий «Рио-Риту» и «Голубку».
И абажур – матерчатый плафон.
И дýши детства, рыхлые, как губки.
И очередь в подвале голубом
За молоком. И липкие конфеты –
«Подушечки», слепившиеся в ком.
Походы в лес за земляникой летом.
И сахара варёного луна,
Расколотая мамой на кусочки.
Коленки в ссадинах, как мякоть кавуна.
Игра в «синатры», «матери-и-дочки».
И дружные соседи. И лапта.
И ожиданье коммунизма втуне.
И кукурузный бум, и вся «лапша»,
Навешанная на судьбе-фортуне.
О, как была я счастлива тогда
Под музыку мечты, оркестра в парке,
Что вдруг судьба своё сказала «Да!», –
Позволив жить и мне в стране-подарке.
Что у меня два платья – не беда,
И туфельки, ободранные с носа,
И во дворе – «удобства» и вода,
И
