и простых сердцах советских граждан.
– Ну, посмотрим, посмотрим, надолго ли вас хватит… – глумливо молвил Егор, отправляя глушилку в карман шорт.
Насмерть перепуганная жуткими звуками, от которых, казалось, вибрировал уже весь посёлок, метнулась с истошным карканьем встрёпанная ворона, но дачники – народ упрямый – всё никак не могли поверить, что это всерьёз и надолго.
Ничего-ничего. Ещё минут пять-десять – и кинутся они, родимые, в город – чинить аппаратуру. А в городе им скажут: в чём проблема-то? Всё исправно, всё работает…
За штакетником, опершись натруженными руками на бульбу штыковой лопаты, высился Дмитро Карабастов и с тяжким недоумением слушал завывания, рвущиеся из утробы стоящего перед ним на табуретке радиоприёмника.
– Здорово, сосед! – осторожно окликнул Егор.
Дмитро покосился на него из-под насупленной брови.
– Здорово, здорово… – мрачно отозвался он, после чего вновь озадаченно уставился на бесноватый приёмник. – Что хотят, то творят! Ты такое когда-нибудь слышал?
Думая лишь о том, как бы нечаянно себя не выдать, Егор Надточий приподнял плечи и испуганно затряс головой.
– Нет, не понимаю я современной музыки, – удручённо признался Дмитро. – Раньше какие песни были! Раздольные, задушевные… А это что такое? Ни слов, ни мелодии – рёв один…
Покряхтел и, безнадёжно махнув рукой, прибавил громкость.
Тридцать три головы молодецкие
– Попробуй меня, Фроим, – ответил Беня, – и перестанем размазывать белую кашу по чистому столу.
Как и подобает истому интеллигенту, во дни безденежья Аркадий Залуженцев принимался угрюмо размышлять об ограблении банка. Примерно с тем же успехом какой-нибудь матёрый взломщик, оказавшись на мели, мог задуматься вдруг: а не защитить ли ему диссертацию?
Кстати сказать, диссертацию Аркадий так и не защитил. Тема подвела. «Алиментарный маразм в сказочном дискурсе: креативный фактор становления национального архетипа». Собственно, само-то исследование образа Иванушки-дурачка в свете детского недоедания никого не смутило, однако в название темы вкрались ненароком несколько общеупотребительных слов, что в глазах учёной комиссии граничило с разглашением военно-промышленных секретов.
Над парковой скамьёй пошевеливалась листва. За витиеватой чугунной оградкой белели пузатенькие колонны учреждения, на взлом которого мысленно замахивался Аркадий Залуженцев. Вернее, уже и не замахивался…
Придя сюда, он совершил ошибку. Он убил мечту. Как было славно, давши волю воображению, расправляться в домашних условиях с архетипами сейфов, и как надменно, неприступно смотрела сквозь вычурные завитки чугунного литья твердыня банка в натуре! Затосковавшему Аркадию мигом вспомнилось, что ремеслом грабителя он, ясное дело, не владеет, духом – робок, телом – саранча
