на мелкие куски тебя порежет, совком тебя будут потом собирать – вот так ты и скончаешься.
– Но у меня же сегодня вечером свиданка, – еще больше растерялась Люська. – Меня будут ждать. Я уже и ногти накрасила, видите? – И она продемонстрировала фигуре недавно накрашенные ногти.
Фигура сатанински расхохоталась:
– Хо-хо-хо! Думаю, с парнем вы встретитесь, но только не на свиданке, а на похоронах. На твоих.
Тишина. Только слышно, как вдалеке бабка рекламирует петрушку.
– Здрасьте вам… На мне страшное проклятие… – сама себе сказала потрясенная Люська и с надеждой спросила: – А может, оно не такое уж и страшное? Может, все как-нибудь само собой обойдется?
– Котенок, страшное – это если не сказать хуже! А на самом деле оно страшенное!
У Люськи совсем пропало настроение. Жила она себе спокойно, не знала горя и бед, никого не трогала, никому, по ее мнению, не мешала, и тут – нате вам сюрпризик на старости лет – страшное проклятие! Откуда оно, блин, взялось? Как она может откинуть копыта? Да еще так не вовремя – она же завтра хотела прошвырнуться по магазинам одежды. Не-ет, так дело не пойдет!
– Не-ет, так дело не пойдет! – заявила Люська и додумалась наконец спросить: – Да, кстати, а что это за придурок меня проклял?
– Ага, ага, – загалдели подружки, как те сороки, – что за придурок ее проклял? Вы нам только скажите – мы быстренько ему глаза выцарапаем да патлы проредим!
– Ну, есть один человек, – расплывчато ответила фигура и вдруг спешно засобиралась: – Ну, ладно, я пошла. Приятного тебе последнего дня, девочка.
И черная фигура, напоминающая тень, как ни в чем не бывало почапала по проспекту, слегка опираясь на свой зонтик. Признаться, выглядело это эффектно.
Люська вылупила глаза вслед фигуре, раздумывая над ее обещаниями, но вовремя очнулась:
– Эй, постойте! Да не уходите вы! Стойте!
Она со всех ног помчалась за фигурой. Подружки – за ней. Цок-цок-цок – стучали каблучки.
– Я слушаю тебя, роднуля моя, – замедлив шаг, величественно произнесла фигура.
– Слушайте, я вот спросить хотела, а можно с меня снять это страшное проклятие? – отдышавшись, поинтересовалась Люська и призналась: – Что-то уж больно мне помирать не хочется. – И сочла нелишним добавить: – В самом расцвете сил и красоты.
А силы и красота у Люськи были: она уродилась высокой, красивой и крепко сбитой девушкой, пройти мимо которой было просто невозможно, тем более если учесть, что она обожала носить пушистые-пушистые разноцветные боа, которых ласково называла «мои мохнаточки», и всех подряд ими задевать. Да, Люська уродилась умницей и красавицей, вот только с парнями ей отчего-то не везло. Прямо рок какой-то – знакомится с парнем, и максимум через день он оказывается несусветным козлом. Есть повод задуматься. Люська задумывалась, задумывалась, но ответа так и не находила. Сколько бы ни думала, личная жизнь так и не устраивалась, и девчонка считала это жуткой несправедливостью. Ведь, по ее
