лаской. С улыбкой, едва намеченной уголками губ, абсолютно женственной улыбкой на полудетском личике…
Она любовалась… Бестрепетно прикасалась к растущим на его спине иглам – длинным, тонким, черным… Они топорщились от ее прикосновений, но его лицо оставалось невозмутимым. Его губы шевельнулись, он что-то сказал – слишком тихо, чтобы я мог услышать. К тому же у меня так шумело в ушах…
Она осторожно, кончиками пальцев сжала одну иглу и вдруг дернула, прикусив нижнюю губку… по белой ладошке вниз сбежала капля крови от кровоточащего основания иглы.
Она аккуратно уложила иглу на дно чашки, кивнула, и он залил ее кипятком…Она старательно помешала ложечкой, разгоняя поднимающийся над чашкой синий пар… Пар медленно растаял, и вот она смотрит на Холлиса вопросительно, с лукавой улыбкой протягивает чашку ему… Он, выслушав ее, делает глоток и возвращает чашку ей…
Она выпила до дна, не отрываясь. Свободная рука продолжала гладить его по спине, по слишком тонким для мужчины плечам, по черным жестким волосам… И он вдруг упал перед ней на колени, глядя снизу вверх на ее раскрасневшееся, торжествующее лицо… Я не помню, что было дальше, может быть, я упал в обморок. Я очнулся в своей постели, и Холлис сказал мне, что мисс Чамберс сегодня не приходила.
Но я знаю, он лжет.
Он подарил ей розу
Ее корни в моей голове
– Маленькая девочка,
Скажи, где ты была?
Была у старой бабушки
На том конце села.
– Что ты пила у бабушки?
Пила с вареньем чай.
– Что ты сказала бабушке?
– «Спасибо» и «прощай».
Я знаю (зачеркнуто) знаю, что этот дом ненавидит меня.
Надо попробовать отвлечься. «Легенды, сказки и предания» давно меня ждут.
Из книги «Легенды, сказки и предания Северной Англии в обработке эск. Дж. Э. Фоллоу»
Первый, неопубликованный вариант «Сказки о двух братьях»
Ох и верно сказано, что зависть – собачье чувство! Раз впустил – уже не уйдет, и добра от такой гостьи не жди. Вот жили у нас в деревне два брата…
Были они погодки, оба высокие, широкоплечие, сильные, и всегда, с детства самого, друг за дружку горой. Когда отец их умер, то наследство они поделили тихо-мирно, без ссор – что редкость большая! – и дома рядом выстроили. У каждого свое дело есть, оба работящие и потому не бедствуют оба… казалось бы, живи да радуйся!
Только в одном отличие было – у старшего брата жена родами умерла, а младший себе все невесту подыскивал, никак решиться не мог. Наконец привел он в дом жену, скромную сироту-бесприданницу. Не выдержал однажды старший, сказал ему: «Выбирал ты долго, брат, но уж выбрал! За двоих теперь тебе работать придется». Младший только отмахнулся «Ну и пусть! Хоть за двоих, хоть за троих!». «Не понимаю я тебя, брат…» – снова начал было старший. «Да, не понимаешь», – отрезал младший.
А жена поначалу глаза от пола поднять боялась и слово лишнее молвить – чувствовала, что не одобряет ее родня. Но когда освоилась, успокоилась, к новой жизни привыкла, а пуще того – в любви и ласке мужа отогрелась, то похорошела несказанно. Глаза, раньше вечно потупленные,
