сидели на плоском гранитном монолите. Формой и гладкой поверхностью он походил на спину небольшого кита, до половины погрузившегося в воду. Сзади почти в ряд выстроилась небольшая сосновая роща с вросшими в седой мох валунами, за ней виднелась поляна, защищенная от ветра каменным гребнем.
Рано утром они пришли на небольшой тридцатишестифутовой яхте сюда на островок, спрятанный в шхере близ большого острова Путсаари. Яхту летом на Ладоге держал приятель Тина. Он дал ее на несколько дней. На поляне разбили лагерь. Поставили палатку с тентом. Сложили очаг из камней. Ветра не было. Атласная белесая вода не шевелилась. На камнях в воде стояли неподвижные чайки. Без дрожи отражались в водной глади каменные лбы, медные частоколы сосен и темная хвоя. Начинало краснеть небо на краю озера над темными полосками дальних островов.
Хотелось покоя и тишины, продлевать каникулы до бесконечности, остаться в таком месте надолго, все забыть. Но они приехали не только за этим. Там, на полянке догорал брошенный костер, а Тин говорил, не отрывая глаз от воды. У него давно вошло в привычку прокручивать раз за разом события последних лет. Теперь он пользовался возможностью, у него, наконец, появился собеседник.
Начала Вирджи.
– Я думаю… знаешь, мы почти не рассказывали друг другу о прежней своей жизни, почти ничего.
– Разве это так важно?
– Мне кажется, да. Как раз теперь, …
– Может быть, не сегодня?
– А когда? Завтра, через тридцать лет? Я, например, не знаю даже твоего возраста.
– А сколько дашь? – спросил он, как бы предлагая игру. Его забавлял разговор о возрасте.
– Ну, двадцать семь, двадцать восемь. Мне кажется, я старше. – Она отнеслась к вопросу серьезно.
Тин рассмеялся.
– Все ошибаются одинаково. Ровно на десятку больше.
Вирджи посмотрела на него с недоверием.
– Не врешь?
– Я хорошо сохранился.
Из – за шутливого тона Тин, похоже, решился рассказывать.
– Много практиковал йогу и цигун, но дело не только в этом, – он сделал паузу и задумчиво посмотрел на волну, играющую у камня. – Мое основное занятие по жизни изучение древних духовных традиций. Я посвящаю этому все свое свободное время, много путешествую и даже профессии выбрал, подходящие для такой жизни: например, психолог-тренер, другая – архитектор, историк архитектуры, третья – врач-рефлексотерапевт… Для меня профессия что-то вроде игры или легенды для шпиона.
Он точно взял интонацию воспоминаний. Вирджи уже через минуту слушала его так, будто погрузилась в грезу.
– Все началось в с восточных единоборств и рукопашного боя. Я занимался ими с семи лет. Не сразу, но выбрал стиль кунг-фу Вин Чун, жесткий и прагматичный. В некоторых странах Европы его приравнивают к использованию холодного оружия. Как оказалось, лучшие школы в наше время работают не в Китае, а в Германии. Я учился и там,
