style="font-size:15px;"> – А что? – сказал он наконец. – Такой подарочек судьба преподнесла! Выходит, заслужили. М-да… И впрямь, ей-богу… Плюнуть на этих аборигенов – да и махнуть в город. Вот прямо сейчас и стартовать!
– Кэп, благодетель! – восторженно начал Ривалдуй. – Дай-ка я тебя поцелую!
Он кинулся к Матрай Докуке и сально его облобызал.
– Пуся, а не кэп! – промурлыкал он игриво и, точно кнопку на дверном звонке, ловко придавил большим пальцем капитанский нос.
Видно, он слегка перестарался, потому что из глаз Матрай Докуки моментально брызнули слезы.
– Изверг! – взвился капитан. – Кретин! Уж сколько раз просил тебя: не трогай! Я не выношу…
– Ведь не прибил же… – насупился Ривалдуй.
– Давай, кэп, заводи машину, – призвал Пупель Еня. – Обижаться будем после.
Матрай Докука утер слезы рукавом, шумно высморкался в кумачовый с черными оборками платок, после чего деловито проверил, плотно ли задернуты все шторы на иллюминаторах и не капает ли зря из рукомойника вода, затем пододвинул к пульту продавленное кресло и уселся в него.
– Стартовая тревога, – объявил он бесцветным начальским голосом. – Предстартовый атас с ускоренным отсчетом взад. Номер три, номер два… Ну, что же вы?! – он выжидательно обернулся, прервав счет.
Остальные члены экипажа, радостно загомонив, мигом попадали в такие же, видавшие виды кресла со взлетными пукалками позади.
– Номер раз! – голос капитана взвился к потолку. – Номер ноль!
– Ну, еще чуть-чуть, еще немного… – прошептал, зажмуриваясь, Пупель Еня. – Вот, сейчас…
Тогда капитан крутанул главный стартовый штурвал, пару раз качнул ручной насос, уперся ногами в две рифленые педали под пультом и неистово заработал ими.
Стены ракеты задрожали. Где-то натужно заквохтало и затарахтело.
– Поехали! – заорал Ривалдуй. – Жми-жми, кэп! С ветерком давай!
Матрай Докука, красный, точно перезрелый помидор, весь взъерошенный и взмокший, громко сопя, жал на педали из последних сил.
– Коленчатый вал не смазан! Черти стоеросовые, позабыли!.. Крышка! – прохрипел он, намертво вцепившись обеими руками в подлокотники. – Нет тяги! Идиоты! Я же говорил… Сто раз просил… Фалдец всему!
В следующую секунду с оглушительным свистом ручка главного насоса выдвинулась до упора, ноги капитана бессильно сорвались с педалей, какой-то никелированный штырь снизу ударил в кресло, опрокинув его, и доблестный Матрай Докука, альбатросом дав круг по каюте, распластался на полу.
– Ой! Падаем, падаем! – не своим голосом завопил Пупель Еня. – Не взлетели…
Рядом зазвенело, заскрежетало, и свет погас.
– Ку-ку, – пробили в темноте часы.
Пункт десятый
В рубке управления горела только одна, чудом уцелевшая, аварийная лампочка.
В ее дрожащем тусклом свете разруха вокруг смотрелась устрашающе.
