Это во многом предопределило и характер поведения русской армии на завоеванных территориях. Опять по многострадальной Приневской земле двинулись войска разных держав, не принося жителям ни спокойствия, ни мира, а вновь разрушая дома, сжигая имущество, убивая. Конечно, были указы Петра о том, что нельзя «разорение чинить» на новоприобретенных землях. И тем не менее к жителям Приневья, как, впрочем, и других территорий, где шли военные действия, относились как к подданным вражеской державы, без различия веры и национальности. Все, что могло ослабить противника, предпринималось без особой оглядки на гуманность. Да и не было тогда представлений о гуманной войне. Фельдмаршал Б. П. Шереметев, командовавший основными силами российской армии, сообщал царю в начале 1702 г.: «Посылал я во все стороны пленить и жечь; не осталось целова ничево, все разорено и пожжено, и взяли твои государевы ратные люди в полон мужеска и женска полу и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20 000 или больше, кроме того, что ели всеми полками, и чего не могли поднять, покололи и порубили; а я чаю, что вдвое больше будет».
Е. В. Анисимов указывает: «…было бы неверно думать, что местное население (в том числе и русское) единодушно и радостно приветствовало приход армии Петра». Многие жители поспешили покинуть свои дома и удалиться в Финляндию, те же, кто остался, прятались в лесах и по мере своих возможностей оказывали русским сопротивление. Вот выдержка из письма фельдмаршала Б. П. Шереметева Петру о настроениях местного населения: «Чухна не смирны, чинят некия пакости и отсталых стреляют, и малолюдством проезжать трудно, и русские мужики к нам неприятны: многое число беглых из Новгорода и с Валдая, и ото Пскова, и добры они <более> к шведам, нежели к нам». Кстати, вопрос о беглых – крестьянах, ушедших «под шведскую корону» от гнета крепостничества, – весьма интересный и неисследованный сюжет в истории Ингерманландии.
В 1702 г. действия развернулись на левом берегу Невы. Войска П. М. Апраксина двинулись к Финскому заливу из Ладоги. Навстречу ему из Ниена вышел шведский корпус под командованием А. Кронхьерда. Столкновение произошло где-то между Ниеном и Славянкой. Шведы потерпели поражение и закрепились в шанце: по одним сведениям, это была крепость в районе современного Павловска, на месте построенного в конце XVIII в. замка Бип, по другим – Дудергофский шанец, о котором уже рассказывалось выше. В пользу второй версии также свидетельствуют результаты археологического мониторинга П. Е. Сорокина во время реконструкции замка Бип. Там следы древних укреплений и культурный слой конца XVII – начала XVIII вв. выявлены не были. Пожалуй, необходимо особо отметить то разоренное состояние, в которое пришли земли в итоге ста пятидесяти лет неурядиц, войн, смут, смены властей, ибо в ней, в этой разоренности, и есть главная, вместе с основанием Санкт-Питербурха, причина возникновения Красного Села как промышленной слободы, основанной переселенцами из подмосковного села Красного. И в 1703 г. вслед за взятием Орешка, Ниеншанца, основанием Петербурга,
