Финляндском полку. С 1833 г. Финляндский полк располагался в Большом лагере, где его соседями были Московский, Гренадерский, Павловский и другие пехотные полки 2-й гвардейской пехотной дивизии, а также роты гвардейской пешей артиллерии и военно-учебные заведения на правом фланге. Первые его акварели были посвящены жизни в гвардейском лагере. Одной из первых была работа «В лагере на передней линейке. Групповой портрет офицеров Финляндского полка». На переднем плане – беседующие офицеры, расположившиеся на диване, сооруженном из дерна. Портреты однополчан точны, очень верно и тщательно прописаны. Однако сами фигуры размещены еще с ошибками в пропорциях и пространстве.
«Кроме умения передать сходство, без труда прослеживается еще одна свойственная мастеру черта – любовь и внимание к деталям бытового характера, которые становятся „говорящими“. Так, (двое из сослуживцев) одеты в домашние халаты, видимо, они являлись хозяевами палатки, которая изображена слева от сидящих. Известно, что до появления бараков офицеры жили в них по двое. За спинами беседующих тянется линия других офицерских палаток, около которых стоят беседующие… (офицеры)»[25].
Как пишет известный петербургский искусствовед Э. Д. Кузнецов, «8 июля, произошло новое событие, повлиявшее на судьбу нашего героя. „Великий князь Михаил Павлович, облегченный от тяжелой болезни, возвратился тогда из-за границы и обходил лагерь своих любимцев-гвардейцев буквально без церемоний, по-отечески. Нестройными, но живописными группами толпились вокруг него гвардейцы, лезли на пирамиды, на плечи товарищей, чтобы увидеть в лицо своего отца-командира; добродушные ура, шапки в воздухе, давка, беготня – сюжет славный! задел за живое на первом порыве художника, и он его с терпением выполнил в лицах…“ – так описал событие сам Федотов.
Происшедшее в этих словах сильно сокращено, сжато – выражена только его суть. На самом деле все случилось не вдруг. Увлеченный „сюжетом славным“, Федотов сначала исполнил эскиз – размытой тушью, в размере, несколько уступающем размеру будущей композиции. Эскиз был почтительнейше представлен командиру полка, а потом и самому Михаилу Павловичу, и удостоился поощрения. Федотов тотчас получил отпуск, впервые за три года службы и неслыханно продолжительный, с 20 августа по 20 декабря – „по домашним обстоятельствам“, фактически же в поощрение дальнейшей работы над картиной»[26].
То есть Федотов выполнил картину, понравившуюся са́мому высокому начальству. Успех подтолкнул развитие его как художника, и автор получил большую творческую свободу.
«Плод полугодовалого труда, помещенный под стекло и заключенный в приличествующую случаю раму, командир полка Офросимов представил великому князю. Михаил Павлович внимательнейшим образом рассмотрел картину и остался доволен, не сыскав ни малейшей погрешности против устава: видно было, что рисовал офицер, образцовый фронтовик, а не штафирка. Наградой явилось высочайшее изъявление удовлетворенности,
