неправедное сделает крылья и улетит, – ответила Станислава. – Только щедрые и добрые люди получат награду.
Хлопнула она в ладоши, обернулась белой голубкой, полетела к Благовещенскому собору. А богатыри пошли деньги людям раздавать.
Те, чьи сердца были чисты, получили прибыль. Деньги, которые отнял у них Фуня, утроились. Тот же, кто богатырей обманул, остался ни с чем. Превратились деньги, добытые нечестным путем, в черных ворон и улетели вон.
Долго сидела на маковке храма белая голубка. Внимательно смотрела она на людей, несущих свои дары Господу в благодарность за спасение от монголов. А когда она взлетела в небеса, зазвонили колокола. Разлился колокольный звон по земле, разнося во все концы благую весть.
– Зло побеждено. Свободна земля русская… И вы, Павлуша, свободны, – Матильда поднялась. – А знаете, мне вдруг мысль пришла о том, что жадность человеческая может запросто красавицу в лягушку превратить. Даже не в лягушку, а в жабу, огромную бородавчатую амфибию, – поежилась. – Приглядитесь к красавицам, Павлуша, и вам сразу станет ясно: царевна-лягушка перед вами или жадная жаба.
– Вы все так тонко подмечаете, Мария Львовна, что я просто диву даюсь. Как, как вам в голову такие сравнения приходят? – воскликнул Павел.
– Поживете с мое, и у вас много разных ассоциаций появится. Наблюдайте и делайте выводы – вот главное правило мудрого человека, – ответила она.
– Вы – прекрасный учитель, Мария Львовна. Я бы даже сказал – прекраснейший. Я рад, что мы с вами встретились…
– Полно вам, Павлуша, – прервала она его. – Вы так говорите, словно прощаетесь со мной навеки. Мы увидимся в воскресенье, как обычно. Или у вас другие планы?
– Мне придется на пару недель уехать, – ответил он.
– Пара недель – это миг по сравнению с вечностью, Павлуша. Увидимся.
Они распрощались. Он вышел из подъезда, послал Матильде воздушный поцелуй, сел в машину, уехал. А она еще долго стояла у окна, смотрела на золотую осеннюю листву, на чуть порозовевшее закатное небо и улыбалась. Встречи с Павлом возвращали ее в ту счастливую пору влюбленности, когда она еще не была Марией Львовной – борцом с безграмотностью, а была юной Марусей Оболенской, за которой ухаживал профессор кафедры естествознания Павел Степанович Передольский.
Имя Павел стало для нее с той поры любимым именем. Она называла своего ученика Павла Гринева Павлушей, вкладывая в это имя всю свою любовь и нежность. Чувствовал ли это Павел? Наверное, да, потому что лицо его преображалось. Из заносчивого мальчишки он вдруг превращался в милого юношу с горящими глазами и пытливым взглядом. Павел был пластилином, из которого Мария Львовна лепила человека, похожего на профессора Передольского.
Временами Марии Львовне чудилось, что Павлуша Гринев и есть Павел Степанович Передольский, возродившийся после смерти и явившийся к ней в образе юнца, чтобы она поняла, какие муки он испытывал, ожидая их встреч. Отгонять эту мысль Марии Львовне становилось все труднее
