вопрос о гражданстве.
Вообще по части национальной принадлежности и религиозных конфессий в народе до сих пор уйма дикости и невежества. Встречаются, однако, и любопытные случаи. К какому-то юбилею мне подарили холодильник. Как и положено, морозильная камера у него не работала. Пришлось вызвать мастера. Фамилия у него Ковальчук, довольно распространенная, а сейчас получившая особенно широкую известность в связи с делами в Академии наук. Как только мастер пришел, он попросил, чтобы я приготовил ему чай или кофе, что я незамедлительно сделал, наспех смастерив бутерброды. После этого он, видимо, проникся ко мне симпатией и начал разговор издалека.
– Вы ведь еврей?
– С чего вы взяли? – ответил я вопросом на вопрос.
– Потому что лишь еврей мог так толково объяснить, как к вам доехать.
Мне не хотелось, чтобы мне приписывали национальность, к которой не принадлежу. У меня хватает и своих пунктов.
Я спросил Ковальчука:
– А разве вам ничего не говорит моя фамилия (в заявке на вызов мастера она указывалась)?
Он к этому был готов и ответил, обнаружив недюжинную эрудицию:
– Но ведь Алексей Константинович Толстой – еврей.
– С чего вы взяли, ведь он близкий друг и товарищ детских игр будущего императора Александра II?
На это он ответил ремаркой: «Не знаю, не знаю».
Я продолжал атаковать:
– Ну а Лев Николаевич Толстой по-вашему тоже еврей?
Он парировал:
– Но ведь жена-то Софочка.
Другой случай, не столько комичный, сколько горький. После очередного Нового года я вышел утром на Среднеохтинский проспект, помнится, в аптеку. Проспект после новогодней ночи был безлюден. Недалеко от меня шли вразвалку двое подвыпивших мужчин. Вдруг один из них крикнул: «Вон еврей идет!» Поскольку кроме меня и их двоих никого не было, я сразу понял, кого они имели в виду. Остановился. Когда они подошли, обрушил на них ненормативную лексику, которой еще со времен пребывания в интернате хорошо владею. После этого один из них ринулся ко мне с извинениями: «Прости, отец, я ведь и сам воронежский хохол». На что я ответил: «Слышал про воронежский окорок, а вот воронежский хохол – это что-то новенькое». Вслед за репликами последовало предложение вместе выпить и закусить, причем посулили: мы за тебя заплатим. На эту наживку я не клюнул и пошел своим путем.
С уважением отношусь ко всем нациям и народностям, живущим на нашей планете, хотя в каждой из них есть личности, которыми можно гордиться, а есть и подонки. Вслед за евразийцем Львом Гумилевым можно сказать: нет народов плохих или хороших – они разные. Хорошо отношусь и к евреям, среди которых у меня немало друзей. Трагедия евреев (разумеется, не всех, но многих) состоит в том, что они не довольствуются положением дел в обществе, в котором живут, хотя занимают в нем далеко не последнее
