вдалеке от двора, от лондонских сплетен. Когда до нас доходили известия, новостям было уже недели по две, если не больше, и по пути к нам они обрастали розовым ореолом в пересказах уличных торговцев или искрой в коротких письмах Нэн. Слухи о королевских женах, сменявших одна другую, как в танце, походили на сказки о каких-то волшебных существах: молодой хорошенькой шлюхе, толстой немецкой герцогине, ангелоподобной матери, умершей при родах… Я не обладала ясным и циничным видением дворцовых событий, которым отличалась Нэн, и не знаю даже половины из того, что известно ей. И никто не знает, сколько секретов она могла узнать. Я появилась при дворе лишь в последние месяцы жизни моего мужа Латимера и натолкнулась на непробиваемую стену молчания, окружавшую все, что касалось последней королевы. Всех их вообще никто не поминал добрым словом.
– Твой девиз должен быть обещанием верности и смирения, – тем временем рассуждала Нэн. – Он приближает тебя к себе, возвышая над остальными. Поэтому ты должна во всеуслышание заявить о своей благодарности и намерении ему служить.
– Меня вообще-то нельзя назвать смиренной женщиной, – говорю я с улыбкой.
– Тебе придется проявить благодарность.
– Тогда пусть будет что-то о Божьей милости, – соглашаюсь я. – Потому что только понимание того, что такова воля Всевышнего, даст мне силы со всем этим справиться.
– Нет, тебе нельзя говорить ничего подобного, – предупреждает сестра. – Ты должна думать о Боге в лице твоего мужа, Боге в короле.
– Я хочу стать орудием в руках Божьих. Тогда ему придется мне помочь. Пусть будет «Всё ради Господа».
– А давай сделаем так: «Все ради Него»? Тогда будет казаться, что ты думаешь только о короле.
– Тогда это будет ложью, – не соглашаюсь я. – Мне не хочется играть словами, чтобы получался двойной смысл. Словно я придворная интриганка или хитрый церковный служка. Я хочу, чтобы мой девиз был простым и понятным.
– Ох, да не будь же ты такой деревенской простушкой!
– Нет, Нэн, я просто хочу быть честной.
– А что, если будет: «Приносить пользу во всем»? Тут же не говорится, кому эта польза предназначена. Ты одна будешь знать, что это будет польза делу Бога и реформации, а другим это знать необязательно.
– «Приносить пользу во всем»? – безрадостно повторяю я. – Как-то не очень вдохновляет.
– «Самая счастливая» была мертва через три с половиной года, – жестко парировала Нэн. – «Нет воли иной, кроме Его» спала с прислугой. Это всего лишь девизы, а не предсказания.
Из Хатфилда привезли леди Елизавету, дочь Анны Болейн, чтобы представить ее мне как новой мачехе, четвертой за последние семь лет. Король решает, что эта встреча должна быть проведена официально и прилюдно, и девятилетний ребенок вынужден войти в огромный зал для приемов Хэмптон-корта, сквозь сотни людей. Она идет с прямой спиной и бледным, почти белым, как муслиновый воротник ее платья, лицом. Она выглядит неприкаянной, игрушкой в чужих руках, всегда в толпе и совершенно одна. Нервозную
