навсегда. Но тогда я не решился. Разбил ему случайно керосинку, а поутру мы уже расстались. Омуля только с собой прихватил. Прошли годы, и я зачастил к нему в посёлок Мурино. По два-три дня живу и слушаю его удивительные жизнеутверждающие истории.
– Однажды я подобрал пацанёнка. Он тоже, как и ты, шёл на Дальний Восток – на путину… Так оставил его у себя помощником. И он две зимы отзимовал. На ледяном катере как-то один заплыл и смог выжить под ледовой шапкой – тоже рыбаком, наконец, стал. Прижился.
Сам Львович сидел в тюрьме, но остался таким позитивным и жизнерадостным человеком, что дай Бог каждому. Как-то он мента молотком убил. За то, что тот хотел у него машину забрать. Невероятно, но его выпустили… из ледового карцера в СИЗО Улан-Удэ, потому что он оттуда смог передать письмо через бурятку-надзирательницу в Народный Хурал Бурятии. Чудо! И таких невероятных историй от подвозивших меня на трассе – аж целый лес. И они все жизненны. Потому что вымысел – это только тень реальности. А она – непостижимо разная.
Как кончиком ножа Виталий Львович, вылитый товарищ Хрущёв, чистит и достаёт из трёхлитровки омуля – это тоже надо видеть. Он уже лет 15 не употребляет алкоголя и другим не советует. Но я как-то с рыбинспектором выпил водки. А Смирнов меня тщательнейшим образом предупреждал – с этим ни за что не пить. И вот на полбутылке этот рыбинспектор, дядя Афанасий, начал меня тыкать в грудь и спрашивать, кого и где я вообще знаю… Оказалось, что на биофаке он учился с моим корешем Лёхой Шавриным, жучником, который сейчас живёт в Латвии по контракту, работает и шлёт удивительные отчёты из командировок по Южной Индии, например.
А потом уже, сидя в железной будке-бане, мы помирились. И знал я ещё, оказывается, пару-тройку таких же мировых оболтусов. Он меня бить не стал. Хотя всех до того избивал – научной дури (разводит в Бурятии осетров!) у дяди Афони хватало на троих. Короче, пока он спящий не упал с нар на пол и так до утра и пролежал, не поднявшись – я не понял вообще, с каким терминатором из учёных оказался знаком.
Ночёвки и приюты
Есть такое понятие – вписка. Это когда на одну ночь тебе даётся возможность заночевать. Как у новых знакомых, так и у старых. С годами найти ночлег в чужом доме стало крайне трудно. Например, возвращаясь из Крыма в Москву, я был гостеприимно принят простым человеком на Белгородчине – в селе Сажнёво… Но он меня попросил на ночь отдать ему свой паспорт. И это при том, что я спал в общем зале его недостроенного дома с 11 узбеками. Зато посмотрел на просёлочное раздолье Средней полосы России изнутри. И пообщался с четой хозяев. До того я сбил ноги в новой обуви и покупался в придорожной речушке… А они предложили душ и ужин. Первое было как нельзя актуально, а вот ужинать пошёл уж к работягам-узбекам. Они оказались все как один простые парни, чуть пообщались на сон. Вообще же ночлег на трассе – основная проблема. Перемены погоды ощущаешь на своей шкуре постоянно. Не всегда помогает таскаемый спальник с палаткой. Если
