их очень интересными. Отец не мог уделять время чему попало. Кстати, как дела с Главой Северного региона? Он хорошо воспроизводит программу?
– Пока никаких отклонений не было сделано. Он ведет политику, что Вы запрограммировали в него.
На мгновение лицо Кадора осветилось в каком-то азарте.
– Замечательно! Эти игры мне нравятся. Посмотрим, что из этого выйдет. Думаю, с Главой Восточного региона ничего делать не надо. Северный регион должен сам придавить их. Западный будет потакать им. Система – это все-таки сила, – самодовольно усмехнулся Кадор. Глаза его все еще светились от предвкушения.
Рой видел этот взгляд каждый раз, когда Кадор был доволен. Большей улыбки от Него не дождешься.
– Вы не спуститесь в лабораторию?
– Ммм, лаборатория…пожалуй, не сегодня…Я бы хотел посмотреть на мой мир. Должно быть, зрелище захватывающее. Если программа в Северном регионе введена, то игра должна быть интересной.
Мой мир…Это слово захватывало его еще в детстве. Этот мир принадлежал ему всегда. Ему доставляло особое удовольствие сидеть в своем Стратегическом зале, смотря, как происходит игра, которую он задал. Задумка, процесс и результат – последнего он добивался всегда. Так продолжалось от игры до игры.
Вот она – комната его игр. Зал обзора, Стратегический зал – он каждый раз называл его по-разному. Рой этому давно не удивлялся. Проекция земного шара висела посреди комнаты.
Глядя на весь этот проекционный мир, Кадор различал, как маленькие мигающие лампочки тушатся, другие включаются. Кто-то умирает, кто-то рождается. У этих людей так было всегда. Еще будучи маленьким, он смотрел на этот шар иногда с отцом. Отец рассказывал многое об этом мире. Со страстью он относился лишь к науке. Даже мать за всю свою жизнь с отцом не добилась любви к ней такой, какой он чувствовал к открытиям. Это было нестерпимо больно. В детстве. Когда отец заставлял мать страдать, не давая ей любви. Утешить ее было некому, никто не мог приказывать отцу на этой Земле. Маленький Кадор утешал ее, как мог, но он был всего лишь мальчиком. Мать так и не смогла его уберечь от планов отца. Он очень хотел, чтобы его потомок был тверд и непоколебим. Чувства он называл глупостью и некоторые из них, животными инстинктами. Собрав группу ученых, Он разработал прибор, убирающий слабые человеческие чувства: стыд, сочувствие, чувство вины и жалость. Человечность – то, что он ненавидел. Прибор работал в определенной обстановке тишины и покоя. Одевал ли отец его на Кадора? Этого он не помнил. Наверно, был мал. Устройство было кем-то сломано. Понадобится время, чтобы починить его. Но он это сделает. Чувства не нужны. Чтобы играть, чувствовать не надо. Раздумья хозяина прервал голос Роя.
– Ваш отец изучал законы времени и ограничения в путешествии, хозяин. В работах наблюдается нечто интересное, – доложил Рой.
Кадор не любил, когда его отвлекали. Что может быть важней Его мыслей? Но он знал и другое: Рою это правило тоже известно и он просто
