Исповедь последней слезы. Максим Александрович Юрченко

      На протяжении всего дня, Юлиан слышал звук этих огромных часов, висящих на стене. В его просторной комнате больше не было ни единого шороха. Закрытые окна, занавешенные плотными шторами, пропускали лишь тонкий лучик света через маленькую щель между ними.

      Несколько часов Юлиан в неподвижной позе лежал обнаженный на своей кровати, разглядывая потолок и борясь с противоречивыми мыслями в голове. Он вспоминал Ксению. Тот роковой день, когда два человека встретились на этой грешной земле и их союз вылился в нечто большее, чем просто отношения между мужчиной и женщиной. Ее взгляд, ее улыбка, грация ее тела, никак не могли отпустить его память. Он думал, что любил ее по-настоящему, но как оказалось, это было лишь ширмой, за которой скрывалось нечто большее. Что-то, что Юлиан никак не мог осознать. Нечто настолько глубокое и не поддающееся объяснению, что лишь после ее смерти, он смог воочию ощутить эти эмоции.

      С того момента, как душа Ксении покинула этот мир, а ее одинокое тело осталось лежать под дождем, впитывая его капли в свои пустые глаза, Юлиан так ничего и не ел. Первый раз, за все это время он почувствовал голод. Проведя рукой по животу, он в последний раз прислушался к растворяющемуся в воздухе звуку часов и встал с кровати.

      Зайдя в комнату, в которой гостила Ксения, он вдохнул полной грудью и почувствовал еле заметный аромат, что оставила после себя эта женщина. Приятный ласкающий запах, сейчас был почти незаметен. От этого Юлиану вновь стало грустно. Но, как сказал Марк Леви в своей книге – Семь дней творения: «Одно мгновение тебя, стоит вечности».

      Выйдя из этой комнаты и закрыв за собой дверь, он подошел к шкафу и начал рассматривать гардероб. Сняв с вешалки темно-серый костюм с черной рубашкой, Юлиан приложил его к себе и с некой опаской посмотрел в отражение. Но, обнаружив, что кошмара, который преследует его последние несколько дней не оказалось, он с легкостью выдохнул, после чего, оделся. Зачесав волосы назад с пробором на левой стороне, Юлиан поправил золотые запонки на рубашке, одернул пиджак и уже собирался выйти во двор, как услышал стон, доносящийся из подвала. Среди мертвой тишины, этот звук был еле уловим, но он плотно давил на голову, словно кто-то закручивает тиски. Скулы Юлиана станцевали короткий танец, и быстрым раздраженным шагом он поспешил спуститься вниз.