из брошенных лавок, через которую неизвестный малый сиганул, словно заправский паркурщик.
– Бежим! – приказал своим товарищам СОБРовец, оттесняя их назад.
Однако это поползновение не осталось незамеченным, стражники загалдели, а потом шарахнулись в стороны как полоумные, когда атлет кинул им под ноги гриф от штанги. Когда колдун бросает свой посох, то быть беде. Это знали все – от мала до велика. Ведь все волшебники заключают в эти клюшки (вот ведь хоккеисты!), которые используют отнюдь не для опоры при ходьбе, различные чары или усиливают их рунами и другими магическими материалами, что позволяет им колдовать быстрее, чаще или высвобождать мощные заклятия без предварительной подготовки. Некоторые посохи становились самыми настоящими произведениями искусства, вырезанные вручную из слоновой или китовой кости, красного дуба или прочих долговечных материалов. Посох архимага Брайля, ректора академии, и вовсе был живым, и украшен множеством глаз различных животных и насекомых, которыми слепой магистр заменял свои отсутствующие глаза. У мэтра Фандабаира была трость, однако она была нужна ему не для ходьбы, поскольку пасть дракона, в виде которой был выполнен набалдашник, плевалась огнём по команде, а сама трость при любом ударе могла заморозить любое существо до стадии перемороженного минтая. Памятен и тот случай, когда у пленённых магов пытались ломать их посохи, а у ведьм помело. В худшем случае возникал чудовищной силы взрыв, прожаривающий всех окружающих до румяной, но отнюдь не аппетитной корочки. В лучшем – обходилось маленькой вспышкой и воем того несчастного, кто покусился на магический предмет, поскольку рука или колено оказывались сломаны и вывихнуты так страшно, как никакой маньяк не в силах повторить сей трюк со своей жертвой.
Поэтому и теперь, когда гриф штанги заплясал по булыжной мостовой рыночной площади, все стражники с воем плюхнулись на землю, ожидая огромного взрыва. Так солдаты падают на землю при виде упавшей рядом с ними гранаты, руководствуясь инстинктом самосохранения. Томительно текли не только секунды ожидания, но и несколько весёлых ручейков из штанин особо впечатлительных служак, в небе плавно текли облака, а чайки сразу же оживились, приняв замерших на земле людей за вкусную падаль. Вдали в переулке затихали звуки быстрых удалявшихся шагов великих воинов, призванных Брехлом, а народ начал постепенно возвращаться на площадь, с удивлением созерцая на растянувшихся там стражников.
– Кажется, посох не сработал! – удовлетворённо вздохнул капитан стражи, отряхивая с формы пыль. – Подъём, оболтусы!
– Что тут случилось?! – вышел к месту происшествия третий отряд, спешивший на грохот и крики, однако предусмотрительно подождавший в стороне, пока всё утихнет, прежде чем выходить на площадь.
Окружающая место преступления картина была омерзительной, как полотна безумного художника. Был такой в Белокамне, Ван Шноббсом звали. Без слёз или содрогания на его произведения смотреть было невозможно. Во-первых,
