грудная клетка) дышат женщины; и совместно можно глубоко и полно вдыхать, поднимая и плечи и грудь и животом растягивая диафрагму (этот вдох применяется очень редко).
Потом, я уже научился и мог видеть ауру человека. Для этого тоже нашлась соответствующая литература. Вкратце, это выглядит так: сначала смотреть надо на тень, отбрасываемую человеком на ровную поверхность стены. И по тени можно различить некоторое свечение, которое за краем тени. Потом, такое же свечение над реальным человеком может увидеть наблюдатель.
Зрение развивается постепенно. Аура имеет расцветку. И всем этим я увлекался довольно долго, пока не случилось событие, перевернувшее мою жизнь. Я потерял талисман.
А перед этим мне было сказано: «Когда потеряешь этот талисман, – сказала бабушка, – то можешь умереть». И вдруг я потерял. Я долго мучился (переживал), боялся смерти. И-таки, накаркала мне та бабушка.
А нашел я эту бабушку-знахарку-гадалку (как сейчас сказали бы – экстрасенс-шу) через Церковь. Вернее, люди околоцерковные мне подсказали.
Раньше наша страна была не совсем уж атеистична. Хотя и была отделена Церковь от государства в 1917 году, и была «борьба с религией», но верующие были. В самом городке нашем Церквей не было. Но рядом, в большом пригородном селе, был старинный Храм, который никогда не закрывался, ни даже во времена послереволюционной борьбы атеистов.
И когда я читал литературу про различные религии, я не мог найти, чтобы посмотреть вживую, – ни Буддийские дацаны, ни, тем более, Индийские ашрамы. А вот прочитав всю Библию целиком – чисто как художественную книгу, – решил я посмотреть христианский Храм, что там и как. В Церкви было много бабушек, как всегда во все времена. И меня увидели: мальчика с озабоченным лицом, будто горе у меня какое-то.
А я и тогда, в детстве, и сейчас до сих пор, так выгляжу. Как будто только что рыдал, с заплаканными глазами и с лицом бледным, аж с синевой на худых щеках.
И тогда (в тот раз) бабушки подумали, что я нуждаюсь в каком-то лечении, психологическом уж точно. Это они направили меня к бабушке, которая жила в том селе, на самой его окраине, на дальнем заброшенном конце. Дорога туда и та была грунтовая, хотя село это (на самом деле) – поселок городского типа.
В этом поселке и дома стояли четырехэтажные, и фабрика работала какая-то. Были ателье по пошиву (я проходил мимо), парикмахерские и даже ресторан был, не считая столовых. На окраине поселка был тепличный комплекс: это тысячи теплиц тянулись в поле, где выращивали огурцы, помидоры…, которые возили в город продавать.
Храм стоял на взгорке, чуть в стороне от центра, а за Храмом была та длиннющая улица из частных деревянных домов, которая кончалась в низине, а через опушку-поле в низине начинался густой лес. Со взгорочка видно было, что лес тянулся до самого горизонта и скрывался за ним.
Бабушка
