покопать, и тогда выяснится весь масштаб хищений.
– Нет вопросов, копать мы умеем, – сказал Веров и внимательно посмотрел на Рюмина.
Тот, в свою очередь, многозначительно кивнул – дескать, условия распределения прибылей обычные, он о них помнит, а если будут особые пожелания, то всегда можно договориться.
– Пора наводить порядок с соблюдением налоговой дисциплины! – громко сказал Веров после этого молчаливого обмена взглядами, кивками, жестами и прочими многозначительными телодвижениями.
– Мы, в свою очередь, готовы помочь родному государству. Конечно, контракт налагает обязательства соблюдать коммерческую тайну, но когда речь идет о нарушении законов, мы рискуем оказаться сообщниками. Это не в наших правилах. Поэтому можете на нас рассчитывать, – для порядка добавил Валентин Борисович.
– А я и рассчитываю. Только вы как консультант должны учитывать, что проверки неизбежно вызовут утечку информации. Пойдут слухи на рынке, а это приведет к падению стоимости акций «Интер-Полюса». Если они поступят на Лондонскую биржу в уцененном, так сказать, виде, то их расхватают моментально. Экономический эффект от размещения вообще будет ничтожным, а возможно, и отрицательным. Это не подорвет репутацию вашей солидной компании?
«Это ты меня учишь, мальчик?!» – подумал Рюмин.
– До продажи акций на бирже может и не дойти.
– Есть другой сценарий?
Рюмин кивнул, но не стал посвящать своего компаньона в детали задуманной операции.
«Узнаешь, когда придет время, не раньше!»
Максимов встал рано. Его предупредили, что лучше приехать на работу заранее, чтобы избежать пробок. Иначе придется простоять в автомобильных заторах часа полтора, если не два.
На улице было сухо и тепло. Ничто не предвещало наступления зимы. Это поражало Максимова, ибо еще пять лет назад, до его отъезда в Лондон, в ноябре в Москве уже вовсю трещали морозы и улицы были засыпаны снегом.
Максимов сделал зарядку и принял контрастный душ. Растер до красноты мускулистое тело жестким полотенцем. Выпил чашку крепкого кофе и съел два бутерброда с сыром. За годы жизни в британской столице он так и не привык к овсянке и терпеть не мог яичницу с жирной ветчиной.
Екатерина еще спала. Накануне она ходила с подругой в театр, а потом засиделась в кафе. Кажется, они еще заглянули в ночной клуб. Домой она вернулась поздно и «на большом позитиве».
«Пусть развлечется, привыкнет к Москве – хандра сама пройдет». Максимов полностью доверял жене, полагая, что на измену она не способна. Если ей надоест совместная жизнь, она скажет об этом открыто и ее уже не удержишь. А подозревать друг друга, ревновать – зачем? Ничего это не изменит.
Беспокоило другое. Екатерина привыкла много работать, всегда была общительной и активной. Даже когда на несколько месяцев она попала в Лондоне в категорию безработных и пребывала в постоянных поисках, то не сидела сложа руки, а стала выпекать на дому вкусное печенье «а-ля рюс», которое продавала через Интернет и знакомых
