улицах, заснеженных и скользких…»
Г. Б.
На улицах, заснеженных и скользких,
Я у снежинок спрашивал слова,
Чтоб заменили золотые кольца,
И чтоб от них кружилась голова.
Снег был предупредителен и млечен,
Как будто шел из Млечного пути,
Он, извиняясь, падал мне на плечи
И, тихо тая, говорил: «Прости».
На стеклах, разукрашенных морозом,
Искал я завитушки нежных фраз,
Но стекла говорили скучной прозой,
Совсем не нужной мне на этот раз.
И понял я – мне не найти ни слова,
Что я тебе еще не говорил.
Ну что же делать, повторю их снова,
Как будто я их только сотворил.
«На свете счастья нет», – поведал Пушкин,
И это может повторить любой.
Но я-то знаю, пододвинь-ка ушки,
Что счастье – это просто быть с тобой!
«Самолёты падают…»
Самолёты падают,
Рвётся колея,
Каждый час наградою,
Когда ты и я,
Когда руки встречены,
И по ним тепло
Струйкой незамеченной
Медленно текло,
Когда нет желания
Звоном слов-шумих
Разбивать молчания
Драгоценный миг.
«Тебе, моей бессменной музе…»
Тебе, моей бессменной музе,
Дарю сей скромный фолиант.
Бильярдный шар стремится к лузе,
Иссякнет жизнь, а с ней талант,
Но напечатанные строчки
Не сразу превратятся в прах,
Покажешь сыну или дочке,
И внучка с внуком скажут: «Ах!»
А может, не промолвят слова,
Иль бросят: «Горе от ума».
Тогда ты перечти их снова.
Поговори со мной. Сама.
«Давай постоим-ка с тобой как лошади…»
Давай постоим-ка с тобой как лошади,
Положим друг другу на плечи лицо,
И станет от этого легче нам ноша ли,
Не так уже важно, в конце-то концов.
Давай-ка посмотрим друг другу за спины мы,
Увидим дороги из прожитых дней,
Наверно они нам покажутся длинными,
Хоть часто бывают дороги длинней.
Вон, видишь, бежим, друг о друге не ведая,
Минуты и дни собирая в года,
И часто без сна, и порой не обедая,
Спешим, не совсем понимая куда.
А время проносится легкою бричкою,
И вот уже наши дороги в пути
Сплелись, как веревочки в детстве, косичками,
Которые трудно потом расплести.
И времени снегом они запорошены,
Уже не увидишь того огольца.
Давай постоим-ка с тобою, как лошади,
Чуть-чуть отдохнем и пойдем до конца.
Снег…
В пелене из белых мух
Город спрятал свой досуг,
В ней от граждан утаив
И коварство, и наив.
В ней он замаскировал,
Как он жил и горевал,
Как
