УК РФ, которые устанавливают ответственность за совершение конкретных преступлений»[36].
Право, диктуя исходящие от государства либо им санкционированные, а потому обязательные правила поведения, регулирует поведение людей в обществе. Не может быть правовой нормы, не предназначенной для этой цели. Значит, в «любой отрасли права могут быть найдены организационные отношения»[37]. Не является в этом смысле исключением и уголовное право. Осуществление его охранительной функции обязательно предполагает одновременное существование и регулятивной функции.
Представителем второй разновидности концепции «предмет уголовно-правового регулирования – фактические общественные отношения» можно считать О.Ф. Шишова, который, несмотря на традиционное определение предмета уголовного права, т. е. общественных отношений, возникающих в связи с совершением лицом преступления и применения к нему наказания[38], полагал, что предмет уголовного права составляют три группы общественных отношений[39]:
– общественные отношения, возникающие в связи с преступлением между лицом, совершившим его, и государством;
– общественные отношения, складывающиеся на основе регулятивных (управомочивающих) норм, наделяющих граждан правом на причинение вреда при наличии определенных обстоятельств: необходимая оборона, крайняя необходимость и т. д.;
– общественные отношения, связанные с удержанием лица от преступного посягательства посредством угрозы наказания[40].
Правда, в отношении последней группы автор делает оговорку о том, что «в данном случае речь идет не об уголовно-правовом регулировании общественных отношений, а о правовом воздействии на поведение людей»[41].
Очевидно, что определение предмета уголовно-правового регулирования, данное О.Ф. Шишовым, уже круга общественных отношений, которые он к нему (предмету) относил. Верно обратив внимание на то, что уголовное право регулирует также и общественные отношения, возникающие при реализации гражданами права на причинение вреда при защите от общественно опасных посягательств при необходимой обороне, крайней необходимости и других обстоятельствах, исключающих преступность деяния, однако понятие предмета уголовно-правового регулирования в соответствие с этим не привел.
Б.В. Яцеленко в качестве самостоятельной разновидности предмета уголовно-правового регулирования упоминает «отношения, возникающие в связи с причинением вреда при реализации права на необходимую оборону, крайнюю необходимость, задержание лица, совершившего преступление» и «отношение, возникающее из совершения общественно опасного деяния невменяемым»[42].
По поводу третьей группы общественных отношений вообще возникла путаница. С одной стороны, она включена в круг общественных отношений, составляющих предмет уголовного права, т. е. уголовноправового регулирования, а с другой стороны, отмечается, что в данном случае
См.: Российское уголовное право: в 2 т. Т. 1. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2002. С. 7.
Схожей позиции придерживается И.М. Тяжкова. С одной стороны, она считает, что «уголовным правом регулируются специфические общественные отношения, т. е. те, которые возникают в связи с совершением лицом общественно опасных деяний»; с другой стороны, очерчивая круг общественных отношений, регулируемых уголовным правом, включает в него те же три группы общественных отношений. Относительно же третьей группы она идет еще дальше, полагая, что эту группу «составляют уголовноправовые (курсив наш. – Ю.Г.) отношения, обеспечивающие удержание лица от совершения преступления путем угрозы наказанием, предусмотренным уголовным законом» (Российское уголовное право. В 2 т. Т. 1. Общая часть / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М., 2006. С. 5–6).
Такая классификация общественных отношений, входящих в предмет уголовноправового регулирования, дается А.В. Наумовым (см.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1999. С. 5–6). Ранее А.В. Наумов в предмете уголовноправового регулирования выделял четыре группы общественных отношений, включая общественные отношения, вытекающие из совершения общественно опасного деяния невменяемым и применения к нему принудительных мер медицинского характера (см.: Наумов А.В. Реализация уголовного права. Волгоград, 1983. С. 26).
См.: Российское уголовное право: в 2 т. Т. 1. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2002. С. 7–8.
Там же. С. 8.
