закрыть рот.
Мать с дочкой взглядами приказывают мне помолчать, а Марта предупреждает:
– Об этом брату ни слова, или он нас пришьет, договорились?
Изумленно я киваю головой. Этот рискованный вид спорта Эрику совсем не понравится.
– Если он узнает, что мы обе этим занимаемся, он просто сойдет с ума. Я представить не могу, что его остановит, – сообщает мне Соня. – После того смертельного происшествия с нашей дорогой Ханной он стал очень строгим и всегда пытается избежать риска.
– Знаю… знаю… Я занимаюсь мотокроссом, и в тот день, когда он это увидел, он почти…
– Ты занимаешься мотокроссом? – удивленно спрашивает Марта.
Киваю, а она аплодирует мне.
– Да-а!.. – вступает в разговор Соня. – Именно этим занималась моя дочь с кузеном. И Эрик не рассердился, когда об этом узнал?
– Рассердился, – улыбаясь, отвечаю, – но я дала ему понять, что мотокросс – это часть меня самой и он ничего с этим поделать не сможет.
Марта с матерью смеются.
– У меня в гараже до сих пор стоит мотоцикл Ханны, – замечает Соня. – Можешь брать его, когда захочешь. Хоть ты им попользуешься.
– Мама! – возражает Марта. – Ты хочешь рассердить Эрика?
Соня вздыхает, потом качает головой и, глядя на дочь, отвечает:
– Эрика можно рассердить одним лишь взглядом, дорогая.
– В этом ты права, – смеется Марта.
– И хотя он упорствует, стараясь сделать так, чтобы мы жили под стеклянным колпаком, пусть зарубит себе на носу, что жизнь нам дана для наслаждения. Если должно произойти что-то страшное, то это не обязательно произойдет на мотоцикле или с парашютом. Если бы Ханна была жива, она бы ему об этом сказала. Кстати, дорогая, – оборачивается ко мне Соня, – если хочешь, мотоцикл твой.
– Спасибо, буду иметь в виду. – Я улыбаюсь ей в ответ. Честно говоря, я ею просто очарована.
В итоге мы все хохочем. Уж нам-то ясно, что Эрик с нами не соскучится.
После этих веселых откровений я узнаю, что тот самый Тревор, поклонник Сони, является владельцем парашютной школы, которая расположена недалеко от Мюнхена. Меня это очень заинтересовало: я была бы тоже совсем не против пройти курс и насладиться вкусом свободного падения. Но, слушая их разговор о поездке в Швейцарию, я вдруг понимаю, что через два дня новогодняя ночь! И, не в силах промолчать, я спрашиваю:
– Ты вернешься к Новому году?
Обе дамы оборачиваются ко мне, и Соня отвечает:
– Нет, солнце мое. Я проведу его с Тревором в Швейцарии.
– Эрик и Флин останутся одни? – расспрашиваю я, хлопая глазами и разинув рот.
Обе кивают.
– Да, – поясняет Марта. – У меня свои планы, у мамы тоже.
Вероятно, у меня такое выражение лица, что Соня решает объясниться:
– С того времени как умерла моя Ханна, эта ночь перестала быть чем-то особенным для всех нас, и в первую очередь
