Мы все тут чувствуем себя виноватыми.
Общинный центр был полон народу. На крыльце Фальк замешкался, и Гретчен потянула его за руку.
– Ладно тебе, все будет в порядке. Большинство тут тебя даже не вспомнит.
– Тех, кто вспомнит, будет достаточно. Особенно после той фотографии в церкви.
Гретчен сочувственно поморщилась.
– Да, понимаю. Я тоже была в шоке. Но, слушай, людям тут и так есть о чем побеспокоиться, кроме тебя. Просто не высовывайся. Выйдем через заднюю дверь.
Не дожидаясь ответа, она подхватила Фалька за рукав одной рукой, сына – другой и повела внутрь, с легкостью лавируя в толпе. В помещении стояла страшная духота. Кондиционер центра старался изо всех сил, но эта битва была проиграна заранее. Все больше народу искало пристанище в тени, под крышей. Люди с серьезным видом переходили от группки к группке, держа на весу пластиковые стаканчики и тарелки с шоколадным риппл-кейком[1].
Гретчен пробиралась через толпу, прокладывая им дорогу к французским дверям, через которые настигнутая клаустрофобией толпа выплескивалась на видавшие виды детскую площадку. У изгороди им удалось найти клочок тени, а Лэчи побежал попытать удачи на раскаленной горке.
– Тебе не нужно стоять рядом со мной, если это может опорочить твое честное имя, – сказал Фальк, поглубже надвинув шляпу на лоб, чтобы прикрыть лицо.
– Ой, да ладно тебе. Тем более, у меня это и у самой прекрасно получается.
Фальк обвел площадку взглядом, заметив пожилую пару, которая, как ему показалось, могла быть когда-то друзьями отца. Они беседовали с молодым офицером полиции, который, облаченный в полную форму и сапоги, потел под обжигающими лучами солнца. Они с Фальком обменялись вежливым кивком, и его потный лоб блеснул на солнце.
– Эй, – сказал Фальк. – Уж не он ли заменил Барбериса?
Гретчен проследила за его взглядом.
– Ага. Ты слышал о Барберисе?
– Конечно. Очень грустно. Помнишь, как он нас до смерти запугивал историями про детей, которые баловались с уборочной техникой?
– Да уж. Этот его сердечный приступ мог случиться еще двадцать лет назад.
– И все же. Какая жалость, – искренне сказал Фальк. – Так кто этот новый парень?
– Сержант Рако, и если тебе показалось, что он не в своей тарелке, – это потому, что так оно и есть.
– Что, так плох? Мне показалось, он неплохо ладит с людьми.
– Да на самом деле я не знаю. Он здесь и пяти минут не пробыл, когда это все случилось.
– Врагу бы не пожелал оказаться в подобной ситуации в свои первые пять минут.
Ответ Гретчен прервало внезапное оживление у французских дверей. Толпа уважительно расступилась, что бы пропустить Барб и Джерри Хэдлеров, которые только что выбрались наружу, моргая от солнечного света. Крепко держась за руки, они переходили от одной группки к другой. Пара слов, объятия, стоический кивок, следующий.
– Ты
Риппл-кейк – традиционный австралийский торт с очень простым рецептом. Существует, конечно, множество вариантов, но в основе это шоколадное печенье, сложенное стопочкой и промазанное (и обмазанное) сливочным кремом. На срезе получаются симпатичные полоски, или «рябь» – ripple. –
