банкирские вспомнил. Не просто же так разговор завел, ясно, что не просто. Что-то случилось.
Коллега перед его подъездом пинал облупившимся носом старых кожаных туфель небольшой камешек и на него совсем не смотрел. То ли расстроен чем был, то ли озабочен, а то ли просто не выспался с одной из своих подружек. Кудрявую черную шевелюру, из-за которой, собственно, он и получил свое прозвище, трепал ветер. Опять не подстригся, стервец! Снова на построении они выговор на отдел получат. Что ты будешь с ним делать!
– Пошли, что ли? – ткнул Дмитриев коллегу локтем в бок.
– Пошли, – согласно кивнул тот, снова глядя мимо Андрея. – Куда сворачивать?
– Никуда, все время прямо. Что там у них?
– Хозяйка и начальница в одном лице будто бы пропала.
– Куда пропала?
– Знали бы, нас не звали, – огрызнулся Санчес. – В кабинете кровь. Дома ее нет. Все на своих местах.
– И дочери нет?
– И дочери нет.
– Занятно… – Дмитриев помолчал, потом снова ткнул коллегу локтем: – Чего про бабки те вспомнил, Саш?
– Да так, – тот неуверенно пожал плечами.
– Ну! Чего темнишь?
– Я, что ли?! – возмутился Давыдов. – Эти двое темнят-то, я, что ли! Совсем распоясались, сволочи!
– Ты про Михалева и Минина?
– А про кого же! – Желваки под плохо выбритыми щеками Александра Ивановича заходили. – Представляешь, вчера вечером выхожу со службы, мне наперерез девчонка одна. Так, свистушка лет пятнадцати. Я растерялся, а она: мне поговорить, мол, с вами надо. По очень важному вопросу.
– Поговорил? – Дмитриев прищурился и оглядел коллегу с пониманием. – Потому и не выспался?
– Да иди ты! Что я, совсем, да, чтобы с ребенком вязаться?! Просто… Она соседка той тетки, которую ограбили и убили неделю назад. Помнишь, мы с тобой на вызове были, а Михалев и Минин выезжали?
– Ну, помню. Что дальше-то?
– А то, что девчонка эта утверждает, будто видела, как один из них положил в карман золотое колье той убитой женщины. Никто, мол, не видел, а она видела.
– А она там как оказалась?
– Некого, понимаешь, в понятые будто бы было звать. Позвали эту девчонку и бабку ее.
– Она же несовершеннолетняя.
– Вот и я о том же! Так мало того… Что делать-то, Андрюха? Совсем ведь оборзели эти двое!
– А что мы с тобой сделаем? Ничего, – сцепил зубы Дмитриев. – Кто поверит соплячке? Никто. Спишут это колье на ограбление. И разбираться никто не станет.
– Вот они этим и пользуются! Вообще беспредел, Андрей! Пашино наставничество, и крыша, чую, его. Вот сволочь!
– Пока, Сашок, мы их за руку не поймаем, ничего сделать не сможем. Ладно, отвлекись, вот и «Октава» уже. Смотри, как все тут переполошилось! Высокого полета птица, видимо, пропала, наследив кровью в своем кабинете.
– Да ладно тебе раньше времени-то, – покосился на него Давыдов. – Она
