всегда поступает неправильно». Делай, что велят, и молчи, не сопротивляйся, иначе не выживешь. Эту простую истину она усвоила в детстве очень хорошо. Зато думать ты имеешь право так, как считаешь нужным.
Она всегда готова была уступить в поступках, но не во мнении. А мнение – это ведь ерунда, пустой звук, сотрясание воздуха. Главное – как человек поступает, что делает и каков результат. И поэтому на работе ее считали покладистой и управляемой. Наверное, так было бы и в этот раз, есть указание – готова исполнить, каким бы оно ни было. Но слово «Украина» будто прорвало плотину здравых рассуждений, на которых воспитаны советские люди и члены партии.
На Украине она не была ни разу с тех самых пор… Сколько бы ни звали ее на отдых в Крым – всегда отказывалась, хотя поехать на море и погреться на солнышке очень хотелось. Предпочитала Черноморское побережье Кавказа, автобусные туры по Золотому кольцу, поездки в Ленинград, пребывание на даче у друзей – да что угодно, только бы не ехать на Украину. Вера панически боялась самого этого слова. И еще больше боялась на Украине оказаться. Ей казалось, что как только она ступит на украинскую землю, она сразу умрет.
Так было легче. Легче не думать и не вспоминать. Легче правильно оценивать происходящее. И вообще – легче жить.
Ей нестерпимо захотелось хоть с кем-то поговорить об этом. Но с кем? Правду знает только муж, теперь уже бывший, он поймет ее страх. Не звонить же ему? У него новая семья, и с самого развода так повелось, что если Вера и звонит сама, то только когда что-то срочное, касающееся их дочери. Во всех остальных случаях бывший муж звонил первым. Но и это было редкостью, обычно все контакты осуществлялись через дочь.
Вера посмотрела на часы: половина шестого, он должен быть еще на работе, никогда раньше времени не уходит. Сняла трубку и набрала номер.
– Меня отправляют в командировку завтра утром, – сообщила она, стараясь говорить спокойно.
– Далеко?
– В Киев. Может быть, придется еще и в Харьков ехать.
В трубке зазвенело молчание, потом снова раздался голос мужа, теперь уже глуховатый и более мягкий:
– Сочувствую. Отказаться не можешь?
– Нет. На каком основании? Я же не могу никому ничего объяснить… Ты Танюшку проконтролируешь? Я могу застрять надолго.
– Может, пусть бы она у нас пожила? – неуверенно предложил бывший муж.
– Не нужно, она взрослая, студентка как-никак, у нее своя жизнь. Наверняка обрадуется, что меня не будет какое-то время. Просто чтобы глупостей не наделала… Я, конечно, буду звонить ей каждый день, но ты все-таки поближе.
– Конечно, не волнуйся, я прослежу.
Ничего особенного он не сказал, но после разговора Вере стало почему-то спокойнее. Ей всегда хотелось, чтобы хоть кто-нибудь, хоть одна живая душа знала, что она думает и чувствует на самом деле.
На сегодняшний
