последний нелюбимый ребенок, спит и хранит свои тайны, но когда-нибудь Злотников с ними соприкоснется, возможно, даже окажется в одном из подземелий. Всему свое время, а пока спи, химера, досматривай свои страшные сны, твое время еще не пришло.
– Надеюсь, внутри дом так же хорош, как и снаружи? – Не дожидаясь, пока перед ними раскроют дверь, Злотников потянул ручку на себя.
– Не знаю. – Август пожал плечами. – Я не занимался внутренним убранством. Вам лучше спросить у вашей экономки.
– Управляющей, – усмехнулся Злотников. – Эмма Витольдовна не любит, когда ее называют экономкой. Дворянские корни, сами понимаете.
А ведь ему льстило, что в услужении у него находится дама, в жилах которой течет пусть и изрядно разбавленная, но все же голубая кровь. Злотников всегда умел окружать себя необычными вещами и необычными людьми. А если люди отказывались подчиняться, он их убивал.
– Но вкусу ее я доверяю. В крайнем случае домом займется Мари. Ей ведь нужно чем-то заниматься. К моему величайшему огорчению, Мари нездорова. Ее болезнь – одна из причин, по которой мы задержались за границей. Депрессия, знаете ли. А по мне, так обычная бабья дурь.
Это прозвучало резко. Слова без позолоты, обнажающие истинную суть. Интересно, он бьет жену? Или опасается испортить репутацию? Репутация нынче дорогого стоит, и проще потерпеть нытье нелюбимой женщины, чем навлечь на себя осуждение общества.
– Мне кажется, ваша супруга не рада возвращению на родину.
– Моя супруга не рада возвращению на Стражевой Камень. У нее есть некоторое предубеждение против острова. – Злотников посмотрел на архитектора в упор, взглядом ясно давая понять, что уж он-то ничего не боится и ничего не забыл.
Август отступил на шаг, почти отшатнулся, как того требовали правила игры, принялся оттирать с рубашки невыводимое пятно. Он ничтожество, потерявшее все, оставшееся без дома, без репутации, без жены и друзей, без гроша за душой. Ему только и остается, что пресмыкаться перед тем, кто считает себя благодетелем, уповать на его милосердие. Так думает Злотников, а если еще не думает, то нужно заставить его поверить в то, что он, Август, ничтожество и есть – сломленное и неопасное.
Уже в самом замке, в просторном и гулком холле, их догнали остальные. Мари вошла, опираясь на руку едва заметно прихрамывающего капитана. Следом, нервно позвякивая ключами, появилась пани Вершинская. Если и раньше она не отличалась красотой и изяществом, то нынешние заботы сделали ее и вовсе уродиной. Льдистый взгляд ее теплел лишь, когда останавливался на Злотникове. А в дверях тем временем образовалась некоторая сумятица, слуги вносили багаж. Чемоданам, саквояжам и коробкам, казалось, не будет числа. Они выстраивались вдоль стен и грозили заполнить собой весь холл. Злотников смотрел на происходящее с насмешливой презрительностью.
– За границей моя дражайшая супруга пристрастилась к ненужным тратам, – сказал он не слишком громко, но так, что Мари все равно
