открыта для любви. Ты еще не готова. – Это вердикт Руби.
Я даже не собираюсь удостаивать его каким-то ответом – разве что скажу, что не знала, что найти свою любовь стало эквивалентным тому, чтобы стать Рыцарем-джедаем. Не знаю уж, сколько лет разных парапсихологических тренингов и метафизических испытаний мне пришлось вынести, через сколько горящих обручей скакнуть, прежде чем я смогла устроить свадьбу собственной кузины в мае. При этом я знаю женщин, у которых просто крыша поехала, которые лают как собаки и, тем не менее, находят мужиков, которые их обожают, да еще в своем безумии чувствуют, что сами любят этих мужиков. Ну да ладно.
Моя мама считает, что я одинока, потому что мне нравится моя независимость. Но она редко распространяется на эту тему. Мама принадлежит к поколению женщин, которые думали, что у них просто нет выбора, кроме как выйти замуж и родить детей. У нее не было других вариантов. Поэтому ей кажется: то, что я одна, – это отлично, и я не должна полагаться на мужчину. Не думаю, чтобы у моих родителей был такой уж счастливый брак, а после смерти отца мама стала одной из вдов, которые в конце концов получают все, чего хотели: всевозможные курсы обучения, летний отдых, бридж и книжные клубы. Когда я была еще девочкой, она считала, что оказывает мне громадную услугу, дарит чудесный подарок, напоминая, что для того, чтобы стать счастливой, необязательно нужен мужчина. Я вполне могу делать что захочу и стать кем захочу и без него.
А теперь… У меня не хватает духу сказать маме, что на самом деле я несчастлива, оставаясь одинокой, что, если ты хочешь быть чьей-то подругой или женой и при этом не хочешь обманывать себя, тебе просто необходим мужчина, прости, мама, но это так. Поскольку я знаю, что она встревожится. Матери не любят видеть своих детей печальными. Поэтому я всегда увожу разговор в сторону от моей личной жизни, а мама не спрашивает; я не хочу признаваться ей в своем вызывающем досаду несчастье, а она не хочет об этом знать.
– Умоляю тебя, – говорит Серена, которая из всех моих подруг знает меня дольше всего. – Никакое это не несчастье. Просто лет до тридцати пяти ты встречалась с плохими мальчиками, а теперь, когда ты наконец опомнилась, всех хороших разобрали.
Бинго. В самую точку.
Мой последний бойфренд, с которым я встречалась шесть лет назад, был худшим из всех. Среди парней, с которыми встречаешься, бывают такие плохие, что, когда рассказываешь о них кому-то, это характеризует тебя почти так же плохо, как и их. Звали его Джереми, и мы встречались с ним два беспокойных года. Он решил порвать со мной, не явившись на похороны моего отца. После этого я ничего о нем не слышала.
С тех пор у меня не было плохих мальчиков. Но и великой любви тоже.
Джорджия высказалась по поводу моего одиночества однажды особенно темной и тоскливой ночью:
– О, да ради бога, нет тут никаких причин. Все это полная фигня. Ты добрая, ты красивая, у тебя лучшие волосы во всем Нью-Йорке.
(Они
