никогда так и не узнал, что с ним случилось.
– Последнее прощание… – тихо произнес Эллиот.
– Именно так, – подтвердила Эбби, восхищаясь тем, с каким чувством это было сказано.
– Собственно говоря, я собрала информацию об изображенной здесь женщине. Мы не упомянули о ней в наших комментариях, поскольку мой босс посчитал, что нужно сосредоточить внимание на путешественниках и первооткрывателях, хотя она тоже очень интересная фигура. Это Розамунда Бейли, известная в семидесятые и восьмидесятые годы журналистка. Впрочем, впоследствии она, похоже, исчезла с радаров.
– Розамунда Бейли? – удивленно переспросил Эллиот.
– Да, а вы ее знаете?
Холл пожал плечами:
– Ну, не совсем, все-таки я из другого времени, но ее у нас дома частенько поливали грязью. Мой отец с ней не ладил, что, собственно, неудивительно. Она была ведущим обозревателем одной из конкурирующих газет, и ей доставляло особое удовольствие подвергать его нападкам.
– Ваш отец, вы сказали?
– Эндрю Шах.
– Лорд Шах? Тот самый барон прессы? То есть я имела в виду медиамагнат. Уф…
Эллиот рассмеялся:
– Ладно, не переживайте, мне приходилось слышать, как о нем говорили намного более обидные вещи. По-моему, в те времена у него было прозвище Мясник с Флит-стрит[17]. Так что образцовым папашей он определенно не был, но это уже совершенно другая история.
– Простите, – пробормотала Эбби. – Я не хотела… Мне надо бы знать.
– Нет, серьезно, все нормально, – сказал Эллиот.
Он задержал взгляд на ней на мгновение дольше, чем следовало бы, и Эбби почувствовала, что краснеет.
– Именно по этой причине в качестве литературного псевдонима я и взял фамилию матери. Отец всегда тяготел к поляризации мнений, что, как вы сами понимаете, может быть как благословением, так и проклятием в моем бизнесе.
– Так, значит, вы тоже лорд? – спросила она. – Или будете им, когда?..
Ну что за вопрос, черт побери!
Эллиот покачал головой:
– Боюсь, что нет. Титул он получил во времена Тэтчер по политическим мотивам, и он только пожизненный. Кроме того, у меня есть старший брат, который и унаследует поместье, громадные долги и двух тайных любовниц.
– Что, правда?
Эллиот расхохотался.
– Нет, Эбби, неправда. По крайней мере что касается любовниц. Мой отец слишком занят игрой в эту свою «монополию», чтобы тратить время на такие реальные вещи, как чувства.
– Я пригласила на открытие выставки и Розамунду Бейли, – сказала Эбби, почувствовав, что их теперь что-то связывает, как заговорщиков.
– Так она придет? – спросил Эллиот, и глаза его загорелись.
Эбби пожала плечами:
– Поскольку она мне не ответила, то полагаю, что нет.
– Или
Флит-стрит – улица в Лондоне, где до недавнего времени располагались редакции главных британских газет; центр газетной индустрии страны.
