Он раскурил сигару и принялся мерить гостиную шагами. Супруга следила за ним глазами, сохраняя безмятежное выражение. К своим неполным сорока доктор Салиньяк успел обзавестись округлым животиком. Его виски уже начали седеть, а толстая, бычья шея летом часто краснела.
Она вышла за него десять лет назад и двадцать месяцев спустя родила сына, Жерома. Это был брак по расчету. Колен сумел завоевать ее расположение льстивыми речами и обещаниями безбедного существования и завидного социального положения.
Пока они были помолвлены, Матильда находила своего жениха галантным и даже очаровательным, несмотря на его заурядную внешность, скуластое лицо, козлиную бородку и усы, которые его старили. Но ни на мгновение не ощутила она душевного волнения, которое так часто охватывает влюбленных, того нетерпения и радости, о которых, вся трепеща, читала в любовных романах.
Тоска по потерянной молодости, принесенной в жертву этому мужчине, заставила ее едко ответить:
– Ты запрещаешь мне общаться с нашим новым кюре? Лишаешь меня права ходить на мессу, исповедоваться, причащаться? А кто же тогда преподаст нашему сыну основы веры? Кто, если не приходской священник, станет его обучать?
– Матильда, не будь ребенком! Ты прекрасно меня поняла. Я прошу только, чтобы ты и твои подруги не вели себя с ним слишком фамильярно и дружелюбно, как это было с Биссетом, от которого я наконец-то избавился!
В дверь гостиной постучали. Доктор крикнул: «Войдите!» В комнату ворвалась Сюзанна Бутен, служанка. Белый чепец ее съехал в сторону, руки были мокрые, как если бы минуту назад она мыла посуду.
– Мсье, маленький господин поранился! Бегал на улице и – па-та-тра! Упал! По-моему, споткнулся о булыжник.
– Мой бедный мальчик! – вскричала Матильда, бросаясь в вестибюль.
Супруг последовал за ней, но без излишней поспешности. Сына они нашли сидящим на траве. Коленка у него была разбита, по щекам текли слезы. Мать обняла его и осыпала мокрый от пота лобик торопливыми поцелуями.
– Папочка тебя полечит, дорогой! Не надо плакать!
Она посмотрела по сторонам. Красивый буржуазный дом, служивший им жилищем, Матильде нравился. Единственное, чего она предпочла бы больше никогда не видеть, – это три могилы в глубине ухоженного просторного сада, оставшиеся от старинного кладбища.
– Мне не нравится смотреть на эти кресты, – в сотый раз пожаловалась она. – Колен, надеюсь, скоро их наконец перенесут в другое место. И для нашего мальчика это тоже слишком грустное зрелище.
– В том, что Жером упал, ни могилы, ни кресты не виноваты! Он носится как угорелый! Я прав, сынок?
– Я споткнулся о большой камень… там, возле могилы, – пробормотал мальчик, которому уже исполнилось восемь с половиной.
– Вот! – торжествующе вскричала Матильда. – Поговори об этом с мэром, Колен. Ты не должен оплачивать эти работы. Идем, Жером! Замажем ранку йодом и наложим повязку.
Всхлипывая,
