– держит в охране воевавших товарищей. На «ложись» и летящий предмет среагировали правильно: мгновенно рухнули кто где стоял и прикрыли головы руками.
Эти двадцать пять метров до джипа я бежал страшно долго – наверное, секунды четыре, а то и пять. За это время успел освоиться с обстановкой и рассмотреть следующие моменты:
– к тем двоим, что упали в паре метров от скрадка Ростовского, из кустов вымахнула маленькая серая тень. Пока из вспучивающейся на глазах кочки рождался Ростовский, тень успела дважды коротко блеснуть тусклой сталью, забрала автомат у последнего, ею убиенного и, кульбитом уйдя в сторону, изготовилась для стрельбы лежа за елью;
– Андижо – большой респект от всех, кто понимает в военном деле. Ну просто очень реактивный товарищ. За неполные четыре секунды успел: упасть вместе со всеми, оценить обстановку, опять вскочить и даже принять какое-то подобие боевой стойки! Вот это боец, вот это лидер!
– Петрушин свистящим болидом походя снес со своего курса безоружного Андижо и, одним прыжком покрыв расстояние до джипа, скрылся из поля моего зрения. Его объект – автоматчик у правого фонаря, а я топал к багажнику;
– двое у забора (самые дальние) среагировали быстрее всех – к тому моменту, когда мне оставалось до джипа каких-нибудь три метра, они уже начали подниматься;
– а лично на моем участке работы случилась беда: водила оказался штатским!
То есть рядом лежал боец с автоматом, прикрыв голову руками, а водила, разинув рот (даже не попытался укрыться!), держался одной рукой за распахнутую крышку багажника, смотрел на меня широко раскрытыми глазами и… тянул из плечевой кобуры пистолет.
– Ту-дух!
Он успел таки достать пистолет и шлепнул навскидку – в последний момент я «щучкой» прыгнул ему в ноги, уходя с линии выстрела, и сшиб стрелка на землю.
– Та-та! Та-та! Та-та! – заработало совсем рядом, с той стороны от джипа, куда пару секунд назад рывком ушел Петрушин.
У забора кто-то коротко, с подвывом, вскрикнул.
– Та-та-та! – обнадеживающе застрекотало с позиции Васи и Ростовского. – Та-та! Та-та! Та-та!
Со всей дури рубанув ребром ладони по горлу водилы, я забрал у него пистолет, извернулся, как уж, и, не дожидаясь реактивности начавшего подниматься бойца, дважды пальнул ему в голову. Посмотрел на водилу – готов, признаков жизни нет.
Все, у меня «чисто».
– Погоди, брат! – истошно взвизгнул Андижо. – Брат! Я…
– Та-та! – непримиримо вынес вердикт Петрушин.
– Аррр…
– Та! – и точка.
И – тишина.
Я осторожно выглянул из-за багажника: Андижо, подергивая ступнями, тихо отходил в лучший мир.
Двое у скрадка Ростовского, один у дальнего джипа (водила), двое у забора, двое у меня, один у Петрушина. Плюс Андижо собственной персоной.
– Четырнадцать, – подытожил Петрушин. – Кого-то зацепило?
Петрушин всегда
