работу! Уже ночь на дворе!
Стандартная «двушка» располагалась на седьмом этаже девятиэтажного доме в Строгино. Комнаты тесные, как лифт, кухня пять метров – разве что для сортира в самый раз. Хлипкие стены не выдерживали натиска окружающего мира. Они пропускали грохот музыкального центра этажом выше, назойливый визг противоугонки – казалось, сирена звучит не на стоянке внизу, а прямо на кухне. Галустян любил тишину, а его добивали звуками. И еще давила убогость обстановки.
Кому нужны сегодня доктора наук? В свое время нечего, видимо, было маяться дурью, заканчивать с золотой медалью школу и с красным дипломом институт. Вот отсидел бы, как многие его друзья по спорту, лет пять на зоне. Вышел бы уважаемым человеком. Глядишь, сегодня имел бы дом на Рублевке, а не жалкую каморку в картонной девятиэтажной коробке.
Но тогда не было бы и сладости творческого поиска. Не было бы счастья, когда хочется крикнуть – ай да я, ай да сукин сын! Ничего не было бы, что по-настоящему дорого ему.
Ничего, скоро все изменится... Первое, что он сделает, когда деньги потекут рекой, – обустроит свой дом. А деньги рекой обязательно потекут. Бурным таким горным потоком... Иначе быть не может.
По экрану ползли графики. Для непосвященного – бред. Для знающего – высокая гармония, музыка сфер. Которая дорогого стоит.
– Милая моя деточка-а-а. Ты моя конфекточка-а-а, – голос известного бешеной раскруткой и вопиющей бездарностью певца лился из динамиков у соседей внизу.
Это была последняя песня. Динамики замолкли. Воцарилась долгожданная тишина. На улице, наконец, утвердилась ночь, погасив звуки и суету.
Лучшее время для работы. Полумрак. Запах табака. Полная пепельница у монитора.
Галустян сунул в рот сигарету.
Глубокая, сладкая затяжка... Еще одна... Сигареты были на редкость приятные. Только привкус какой-то странный. Приятный, но странный... Очень приятный... И очень странный...
Галустян откинулся, расслабляясь, на спинку вертящегося стула. Провел пальцами по лицу. Дым сигарет туманил голову. Становилось хорошо.
Еще одна затяжка...
Галустян замер, уставившись в монитор. Графики на нем вдруг заплясали в такт биению сердца. Грудь стиснуло внезапно навалившееся томление.
– Что за черт, – прошептал он.
Мысли стремительно стали путаться.
По инерции Галустян сделал еще одну затяжку...
В квартире что-то изменилось. Он с трудом повернул деревенеющую шею. Его нисколько не удивило, что в квартире он уже не один.
Серый человек мягко, как кошка, вошел в комнату и аккуратно уселся на пискнувший стул напротив. Положил дружески руку на плечо хозяина квартиры.
– Кто ты? – выдавил Галустян.
– Я твой друг, – последовал ответ.
И ученый не находил никаких оснований не доверять этому утверждению. «Друг» был тем типом, который недавно угостил ученого сигаретой.
Где-то
