Маргарет подумывала послать весточку Шарлотте. Но они не смогли бы содержать ее, да и расстояние между ними было слишком большим.
Мистер Хейл встретился с учениками, которых рекомендовал ему мистер Белл. Многие из них начали брать уроки по совету мистера Торнтона. В основном они были в том юношеском возрасте, когда подростки еще учатся в школе. Однако, согласно распространенному и, видимо, вполне обоснованному мнению милтонского общества, парня можно было сделать хорошим торговцем только в одном случае – если смолоду приучить его к работе на фабрике, в конторе или на складе. Если его посылали в шотландские университеты, он возвращался непригодным для коммерческих устремлений. Об Оксфорде и Кембридже вообще речь не шла, потому что туда принимали только после восемнадцати лет. Поэтому многие фабриканты начинали стажировать своих детей с четырнадцати-пятнадцати лет, беспощадно отсекая их увлечения литературой и другими достижениями цивилизации. Вся их сила и энергия направлялись в коммерцию.
Тем не менее в городе нашлись мудрые родители, которые, осознавая нехватку знаний своих недорослей, старались исправить ее частными уроками. Более того, несколько милтонских промышленников, уже зрелых и состоявшихся мужчин, довольно честно признали свое невежество и решили продолжить изучение интересующих их предметов. Самым старшим и любимым учеником мистера Хейла был мистер Торнтон. Мистер Хейл столь часто и с таким уважением ссылался на его мнение, что в их доме в качестве шутки задавался следующий вопрос: сколько времени из часа, предназначенного для урока, тратилось на обучение мистера Торнтона и сколько уходило на их разговоры?
Маргарет одобряла это легкое, шутливое отношение к знакомству отца с мистером Торнтоном, поскольку она чувствовала, что ее мать воспринимала их дружбу с некоторой ревностью. В Хелстоне, где отец посвящал свое время книгам и прихожанам, его жену мало заботило, с кем он встречался и о чем говорил. Но теперь, когда мистер Хейл страстно ждал новых встреч с мистером Торнтоном, она сердилась и обижалась, словно он намеренно пренебрегал общением с ней. Чрезмерная похвала мистера Хейла создавала обратный эффект – его домашние слушатели не хотели, чтобы Аристид всегда оказывался прав.
После двадцати лет тихой жизни в сельском пасторате у мистера Хейла кружилась голова от той бурлившей энергии Милтона, которая с легкостью побеждала все возникавшие трудности. Он был настолько впечатлен большими фабриками и бесконечными толпами рабочих, что беззаботно поддался чувству общей грандиозности, не потрудившись въедливо исследовать детали ее торжества. Так как Маргарет меньше выходила из дома и не видела фабричных механизмов, она почти не ощущала этой силы технического прогресса. Наоборот, она столкнулась с двумя персонами, которые, по меркам многих людей, считались жертвами безжалостной индустриализации. В таких случаях всегда возникает вопрос: можно ли свести количество подобных
