как от бочки, так винищем и несет!
Мужик заревел.
– Господи Боже мой! – говорил он, всхлипывая. – Вот грех какой! Ни за что ни про что избили – да я же виноват! Кормилец!.. отец родной!.. да вели мне хоть деньжонки-то отдать!
– Ах ты дурак этакий! – подхватил огнищанин. – Да почему ты знаешь, кто твои деньги взял? На улице народу-то много: как валяешься пьяный, так тебя всякий прохожий оберет.
– Пустите, пустите! – раздался в передней комнате женский голос. – Я дойду и до вашего старшего, что вы, в самом деле!.. Иль на вас управы нет?
– Кто там закричал? – спросил поддьяк.
– Я, батюшка! – сказала Жанка, входя в комнату.
– Что ты, голубушка?
– А вот что, кормилец: управы прошу грабеж!..
– Что ты это мелешь?
– Нет, не мелю!.. Этот парень мой батрак…
– Так что ж?
– А то, что его избили и ограбили вот эти озорники.
– Врешь ты, дура! Они подняли его пьяного на улице.
– Пьяного?.. Что ты, батюшка, перекрестись! Да он вина-то сродясь не пивал!
– Так, видно, сегодня в первый раз хлебнул, – сказал один из ярыжек.
– Неправда!.. Моя работница стояла у ворот и все видела. Вот что, батюшка, – продолжала старуха, – этот земский ярыжка на меня злится! В прошлый праздник я ему ничего не дала, так он и хотел выместить на моем работнике.
– Ах ты разбойница! – вскричал поддьяк. – Да как ты смеешь такие речи говорить?!
– Постой-ка, голубушка! – сказал огнищанин. – Ведь ты держишь Мещовское подворье?
– Я, батюшка!
– Заявляли ли тебе наказ боярина нашего, князя Михаилы Никитича Львова, чтоб мести каждый день улицу перед домом, а?
– Заявляли.
– Так что ж ты не исполняешь этого приказа? Вот уж четвертый день, Ануфрий Трифоныч, не могу добиться: сам заходил – не слушает, да и только!
– Помилуй, батюшка! ведь всю прошлую неделю дождик так и лил, грязь по колено – чего тут мести?
– Чего мести? – заревел поддьяк. – Ах ты бунтовщица этакая!.. Сказано, мести, так мети!
– Да она никогда не метет, – подхватил огнищанин. – Все соседи жалуются.
– Соседи! – повторила старуха. – Ну, так я всю же правду скажу. У меня как просохнет перед домом, так пылинки не найдешь; а вот мой сосед, Михей Бутрюмов, у него и метлы-то в заводе нет, а все с рук сходит – и не диво: он к твоей милости каждый праздник с поклоном ходит.
– Эге! – вскричал поддьяк. – Извет!.. донос в лихоимстве!.. О, старуха, да это дело не шуточное!.. Алексей Пахомыч! садись-ка, брат, да пиши, а я порядком ее допрошу.
– Что ты, что ты, кормилец! – вскричала старуха испуганным голосом. – Какой извет?.. Я это… так – к слову молвила.
– К слову?.. Вот мы тебе дадим слово!.. Пиши: такого-то месяца и числа, земские ярыжки, Ивашка Кучумов и Антошка Шелыган, подняли на улице в Зарядье пьяного
