большой стакан водыДаст с томною улыбкою еврейка…
Но путь далек… Сады, сады, сады…
Зверок устал, – взор старичка-ребенка
Томит тоской. Хорват от жажды пьян.
Но пьет зверок: лиловая ладонка
Хватает жадно пенистый стакан.
Поднявши брови, тянет обезьяна,
А он жует засохший белый хлеб
И медленно отходит в тень платана…
Ты далеко, Загреб!
Чехия
Тарковский Арсений Александрович
Даже песня дается недаром,
И уж если намучились мы,
То какими дрожжами и жаром
Здесь когда-то вздымало холмы.
А холмам на широкую спину,
Как в седло, посадили кремли,
И с ячменных полей десятину
В добрый Пильзен варить повезли.
Расцветай же, как лучшая роза
В наилучшем трехмерном плену,
Дорогая житейская проза,
Воспитавшая эту страну.
Пойте, честные чешские птицы,
Пойте, птицы, пока по холмам
Бродит грузный и розоволицый
Старый Гете, столь преданный вам.
Лебедев Вячеслав Михайлович
НА ДАЛЬНЕМ ПУТИ
Вот так – поля и белый дом…
Бледнее день в лазури ясной,
И месяц маленький и красный
Опять родился над прудом.
Всё так же, в Туле или в Праге,
Идут дожди, шумят леса,
И молодые голоса
Поют по вечерам в овраге.
И та же жизнь – любви и встреч
Неизреченная осанна…
Как может сердце уберечь
Всё то, что помнит так туманно?
Быть может, северные дни
Еще сиреневей и тише.
И сердцу, может быть, сродни
Ветряк, соломенные крыши,
Поля, дороги, скрип телег,
Божница на мосту покатом
И голубой вечерний снег
Под нежным розовым закатом.
Но что же сделать я могу?
Как с неизбежностью поспорю?..
Так отъезжающие в море
Грустят о днях на берегу.
И кажется каюта душной…
Ну, что ж… Дорога – далека,
И сердце учится послушно
Словам чужого языка.
Швейцария
Жемчужников Алексей Михайлович
ОСЕНЬЮ В ШВЕЙЦАРСКОЙ ДЕРЕВНЕ
В час поздних сумерек я вышел на дорогу,
Нет встречных, кончился обряд житейский дня,
И тихий вечер снял с души моей тревогу,
Спокойствие – во мне и около меня.
Вот облака ползут, своим покровом мутным
Скрывая очерки знакомых мне вершин,
Вот парус, ветерком изогнутый попутным,
В пустыне озера виднеется один.
Вот к берегу струи бегут неторопливо,
Чуть слышен плеск воды и шорох тростника,
И прерывает строй природы молчаливой
Лишь мимолетное гудение жука.
Нет, звук еще один я слышу, он заране
Про
