Когда ты встал, мне стало легче. Жаль, остальные остались выжидать, чем все окончится.
Впоследствии в различных аудиториях я спрашивал:
– Как вы считаете, могут ли четыре человека, не обладающие чародейством, да и особыми силовыми качествами, избить четыреста?
И под первоначальный гул недоверия сам отвечал:
– Могут. Видел это своими глазами. Нужна, прежде всего, самозабвенная решимость. Но в таких ситуациях важна и ответная храбрость. Тогда и один в поле становится воином, способным победить.
Афганистан: экзамен на право жить
Не смотрю военные фильмы об Афганистане, не люблю вспоминать и что-либо рассказывать. На сей раз сделаю небольшое исключение.
Роза с благодарностью приняла заготовленную мною заранее воду.
Утрамбовав землю вокруг посаженного куста, я доложил прапорщику о выполнении задания. Тот, придирчиво оглядев дело моих рук, даже удивился:
– Ишь ты, и где только нашел?!
Таково было мое первое дело по прибытии в Афганистан – посадить у входа в установленную взводную палатку какой-нибудь цветочный куст. Случайно повезло найти недалеко дикую розу.
В отдельную роту химической защиты я попал сразу с пересылки. Все тот же прапорщик, углядев в развале документы новобранца с высшим юридическим образованием, сказал:
– Этого забираю я.
Рота располагалась в Кундузе на плато, у самого аэродрома. Это была окраина гарнизона, за нами – ровная степь с боевым охранением в полукилометре.
Ну, а дальше начались афганские будни, и могу сказать, что к концу года моей афганской службы я в своей части стал считаться чем-то вроде талисмана. До меня был один такой – заместитель командира части майор Честнейший. А когда заканчивал служить я, то и меня спрашивали, кому я передаю это качество – свою удачу. Непросто, но счастливо быть единственным человеком в части, который, во-первых, ни разу не ранен, а во-вторых, ни разу не подхватил никакой инфекции, ничем не болел.
Для Афганистана это была страшная вещь – болезни. Причем хорошо, когда удавалось различить, где брюшной тиф, где гепатит, где еще что-то. А иногда были какие-то очень тяжелые болезни, уносившие жизни военнослужащих, в которых медики вообще не могли разобраться, не могли понять, что это за болезнь, что это за зараза такая. К концу службы даже в том бронетранспортере, в котором мне приходилось перемещаться, все говорили:
– Ну, сержант с нами, значит все будет хорошо, даже «зеленку» пройдем спокойно.
А с соседнего кричали:
– Пошли, Серега, к нам.
Был случай, когда мы, возвращаясь поздно вечером из Мазари-Шарифа в Пули-Хумри, даже нарушили строгий приказ. Не боевые марши совершаются, как минимум, двумя бронетранспортерами. Установленным порядком шли и мы, но в тот раз один бронетранспортер был поврежден и на обратном пути вышел из строя. Пришлось его оставить для ремонта на одном из промежуточных
