Время, вперед!. Валентин Петрович Катаев
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Время, вперед! - Валентин Петрович Катаев страница 15
Бригадир был одет в новые черные суконные штаны и новую белую украинскую рубашку, вышитую крестиками.
Один рукав закатился.
С койки упала голая рука. Наружная ее сторона была темной, внутренняя светлой и жирной, как брюшко рыбы. Виднелась татуировка: круглая печать рулевого колеса. Татуировка – туманной пороховой голубизны.
Вчера вечером к Ищенко неожиданно приехала Феня.
Она привезла в подарок рубаху и штаны. Вместо двух поезд пришел в шесть.
Чем ближе к месту – тем медленнее он шел. Феня совсем потеряла терпенье. На каждом разъезде долго пропускали составы.
Она провела в вагоне четыре ночи.
Первую почти не спала, волновалась. Вторую и третью – кое-как вздремнула. Четвертую – снова маялась, – одолел страх. Бог знает куда она заехала… На край света! И что ее там ждет?
А люди говорили, что четверо суток от Москвы – это еще туда-сюда, пустяки, не так далеко. Можно проехать десять суток, и то до конца не доедешь. До конца нужно ехать двенадцать, и где этот конец, где этот Владивосток?
С ума сойти, какая большая страна!
Встречные составы катили на разъездах мимо окоп сине-ржавую руду. Крупные радужные обломки шатались на платформах. А попробуй сдвинуть такой кусочек – не сдвинешь. Чугун.
Встречные катили пустую тару, горы расколотых бочек, обручи, мешки, рогожу.
Попутные – обгоняли длинными штабелями красного леса, грузовиками, автобусами, цистернами, пломбированными вагонами с белыми немецкими надписями – длинными, ладными, не нашими товарными вагонами срочного возврата в Столбцы и Бигосово…
Новая ветка шла в одну колею. Одной колеи уже не хватало. Начинали вторую.
Вдоль шаткого полотна лежали желтые вырезки снятой целины. На дне широких траншей стояли маленькие лошади. Черниговские грабари в мерлушковых шапках – несмотря на зной – кидали лопатами на телеги свежую почву. Их роба была сложена и развешена на земляных столбиках, оставленных в середине каждого окопа.
Позапрошлое лето Феня работала у грабарей. Она знала – столбики служат мерой вынутого грунта, мерой артельного труда.
Она любила эти столбики. Она думала о них так:
Была степь. Росла трава. Цвели дикие душистые цветы. Сто лет, а может и больше, стоял в степи бугорок.
Но вот понаехали грабари, поскидали робу, плюнули в ладони, – только тот бугорок и видели! Одна колонка земли осталась от него посреди траншеи.
И будет она стоять, эта колонка, нетронутым кусочком степи до конца работы.
Наверху – трава, кустик молочая. Над ними – две бабочки-капустницы. Бабочки мерцают одна вокруг другой, будто связанные короткой ниточкой.
Срезанная почва блестит вощаными следами лопат. Сверху вниз она переходит из тона в тон. Сначала черный, как деготь, чернозем. Потом посветлей, посветлей и, наконец, глина – такая красная, как та охра и сурик, какими деревенские богомазы при старом режиме писали